"Леонид Бутяков. Меч Владигора ("Летописи Владигора" #2)" - читать интересную книгу автора

них и не исчезает даже в те моменты, когда князь беззаботно хохочет или
оживленно беседует с друзьями. Что ж, вероятно, каждодневные заботы о судьбе
княжества - нынешней и грядущей - не легкая поклажа, а тяжкое бремя для
того, кто решил править людьми по Совести и Правде...
- Что это приглядываешься, будто я тебе девка на выданье? - обернувшись
к Филимону, спросил князь. - Или спросить о чем-то хочешь?
- Нет, Владигор, как раз наоборот: жду, когда ты выспрашивать начнешь.
Поинтересуешься, например, почему я торопился тебя отыскать...
- Думаю, причина весьма серьезная. Иначе бы ты не стал среди белого дня
над лесами и полями шастать, глаза ярким светом портить. Так зачем о ней
спрашивать? Сам скажешь, когда посчитаешь нужным.
Птицечеловек громко расхохотался, заухал-загукал и руками, будто
крыльями, себя по бокам похлопал.
- Ну надо же! И когда ты успел эдакой серьезности набраться? Прежний
Владигор, помнится, терпеливостью не отличался, все вперед норовил забежать.
- Верно, Филька, - вздохнув, согласился с ним Владигор. - Но ведь
прежний кем был? Сперва мальчишкой, учеником чародея, затем - предводителем
мятежной ватаги, мечтавшим восстановить справедливость в любимой вотчине. А
теперь... Теперь, дружище, мне словно пять пудов камней на руки-ноги
навесили. Ведь заранее знал, что трудно будет княжеством править, - не знал
только, что так трудно.
- Это понятно, - кивнул Филимон. - Но сдается мне, что не только
княжеские заботы на тебя давят. Есть и другая тяжесть на сердце, не так ли?
Впрочем, можешь не отвечать. Я за тебя скажу, в чем тут дело.
Владигор с нескрываемой иронией посмотрел на Фильку:
- Уж не научился ли чужие мысли читать? Белун говорил...
- ...что этому обучиться всякий может. Но я не пробовал. Однако не
нужно быть ясновидцем, чтобы в твоих печалях разобраться. Достаточно
поглядеть, как ты в битву рвешься и себя же сдерживаешь. С каким азартом за
дружинниками следишь, высматривая новинки в их владении оружием. Сколь часто
готов себя подставлять, рискуя жизнью, лишь бы вновь ощутить биение крови в
отважном сердце. И вот что я за этим вижу: неистраченный жар отрочества!
Сперва пять лет в Заморочном лесу, которые для тебя пятидневьем были. Затем
три года в Белом Замке, опять же - скрученные в полугодие. Нынче тебе по
человеческим меркам девятнадцать исполнится, самый срок для вольного
житья-бытья, самое брожение в крови и душе. А по чародейскому времени ты
совсем иной: то ли бесшабашный юнец тринадцатилетний, то ли седобородый
старик, которому земные страсти давно опостылели... Вот и мучает тебя сей
временной разрыв. Не так ли, князь?
Насупившийся Владигор ничего ему не ответил. Но Филимон и не ждал,
ответа, сразу продолжил:
- Заботы Синегорского правителя не просто тяготят бывшего ученика
чародея. Они ему поперек глотки встали! Дайте боги разобраться хотя бы со
своими вопросами, а тут еще тьма чужих подступает, продохнуть не дает!
- Не чужих! - резко воспротивился Владигор. - Заботы княжества - мои
заботы!
- Верно говоришь, - согласился Филька. - Взял обузу - тащи и не
жалуйся. Никто не заставлял, окромя собственной совести. Да вся беда в том,
что ты не готов к такой тяжести. Точнее сказать: считаешь себя не слишком
готовым. Вот и вторая причина твоего беспокойства.