"Кэтрин Батлер. Скажи мне люблю [love]" - читать интересную книгу автора

город.
- Полностью с вами согласна, - с готовностью ответила дама. -
Действительно прелестный город.
- Так вы художница? - От Ван Дерека было не просто отделаться. Он
покровительственно хохотнул. - И много картин вы продали?
Марта почувствовала, что Бьерн наступил ей на ногу. Мог бы этого и не
делать - она бы в любом случае ответила: "Нет".
- Ничего страшного, даже Ван Гог при жизни не продал ни одной
картины, - произнес он нарочито успокаивающим тоном. - Вспомните только,
сколько стоят его картины сейчас.
Один автопортрет пошел больше чем за восемьдесят миллионов долларов.
Ужасно, конечно, что его продали в Японию, - добавил он так, как будто
картина исчезла в черной дыре. - Но настоящие деньги теперь только тау.
- Вы правы, - заметила немка. - Но по мне лучше пусть картина уходит
за границу, чем если вокруг нее разворачивается такая возня, как было с
его "Ирисами". Это было просто неприлично.
Банкир решил, что ему тоже пора принять участие в разговоре.
- Ах да, я понял, что картину купил музей Гетти, - вставил он свое
веское слово. - Но, главное, что рынок стабилизировался.
- Да, конечно, - поддержал Ван Дерек. - Но вся эта история показала,
что надо проявить большую осторожность, выбирая предметы искусства. Такая
ситуация легко может подорвать рынок.
Марта слушала разговор со все возрастающим отвращением. Даже Бьерн,
надо отдать ему должное, чувствовал себя не в своей тарелке, улыбка на его
губах застыла.
Банкир серьезно кивнул.
- Галереи берут на себя большую ответственность, вкладывая средства в
столь непрочный предмет.
- Сейчас надо вкладывать в молодых художников, - продолжил Ван Дерек,
демонстрируя свое знание предмета. - Конечно, если вы знаете, на кого
ставить. Цены на Яспера Джонса невероятно возросли после того, как этот
американский издатель заплатил.., сколько же он выложил, около
восемнадцати миллионов? Очень умный шаг - у него теперь лучшая коллекция
Джонса.
Марта больше не могла сдерживаться. - Это единственное, что вас
волнует в искусстве? - выпалила она. - Что сколько стоит? Вы даже Сезанна
не отличила бы от Сислея. - Люди вокруг оборачивались, но ее это не
трогало. - Да, если бы я нарисовала что-нибудь на этой скатерти, вы бы не
знали, что с этим делать - вывесить в музее или отправить в прачечную.
Опять в ней проснулся демон. Все эти жалкие люди, с виду такие
добродетельные - они совсем такие же, как ее отец! Ей хотелось схватить их
за дряблые шеи и швырнуть с набережной. Но кое-что она может сделать прямо
сейчас.
Босая, девушка вскочила на стол и принялась быстро раздвигать
тарелки. Снежно-белая скатерть будет прекрасным холстом. Из еды и соусов
получатся отличные краски, а за неимением кистей она будет рисовать
пальцами.
Это было так здорово - накладывать большие красные, оранжевые,
коричневые мазки, создавать картину такую же дикую и необузданную, как
ярость в ее душе.