"Александр Бушков. Блеск и кровь гвардейского столетия ("Россия, которой не было" #4)" - читать интересную книгу автора

здесь в столь серьезный момент было нечего. Те из знатных особ, что не
знали, какого рожна тут делает гвардия, спросить то ли стеснялись, то ли
боялись, а другие и так прекрасно знали, что е чему.
Как мы помним, Петр коченеющей рукой нацарапал на грифельной доске
"Отдайте все..." и более не смог вывести ни буквы. А впрочем, некоторые
историки считают, что рассказ о незаконченном распоряжении - не более чем
красивая легенда. Ну, какая разница...
Одни предлагали возвести на трон внука Петра и его тезку, Петра
Алексеевича, сына убитого Алексея Петровича, поскольку мальчишка, как не
крути, был самого что ни на есть благородного происхождения, не в пример
отпрыскам от второго брака с чухонкой непонятного рода-племени.
Однако против выступила крепко сколоченная троица - князь Меншиков,
Петр Толстой и генерал-адмирал Апраксин. Мотивы Толстого лежали на
поверхности - в деле царевича Алексея он сыграл зловещую роль, одну из
главных, и опасался возмездия (которое его через пару лет и настигло).
Мотивы Меншикова тоже не представляли собой особой загадки: он, всем
известно, пользовал Катьку Скавронскую в период меж драгунами и государем
Петром Алексеевичем, и мог вертеть ею, как хотел...
И, едва вслух было озвучено предложение насчет юного Петра, началась
заваруха. С улицы послышался сухой треск военных барабанов - и обнаружилось,
что на дворе в полном составе выстроились оба гвардейских полка,
Преображенский и Семеновский. Князь Репнин простодушно начал возмущаться:
"Кто осмелился привести их сюда без моего ведома? Разве я не фельдмаршал?"
На что генерал Иван Бутурлин - лицо, подчиненное Репнину по службе! -
невозмутимо ответил, что гвардии велел сюда прийти именно он, по воле
императрицы, которой обязан повиноваться всякий, в том числе и фельдмаршал.
Дальше было совсем просто. Меншиков (по некоторым воспоминаниям, со
шпагой наголо) объявил, что, выражаясь современным языком, есть предложение
избрать на царство государыню императрицу Екатерину. А если кто против,
пусть смело выскажется в полный голос - интересно будут послушать и
Меншикову, и господам офицерам вон там, в уголочке, и всей наличной гвардии,
трещащей на дворе барабанами...
Упомянутые господа офицеры довольно громко, словно хор в греческой
трагедии, загомонили, на хорошем и смачном русском языке объясняя, что они
сделают с тем врагом народа, который станет противиться избранию матушки
Екатерины. Впрочем, особого садизма они не проявляли, обещая лишь
поразбивать головы и ноги повыдергивать. Зато Меншиков, по свидетельствам
очевидцев, браво добавил что-то вроде: "Насмерть зашибем, к чертовой
матери!"
В этих условиях сопротивляться внесенному Меншиковым предложению мог
разве что самоубийца - а среди собравшихся таковых не нашлось. И кандидатура
Меншикова была принята единогласно: все "за", ни единого против, а также
воздержавшегося. Так что все обстояло весьма демократично: в конце концов,
ни кому ноги так и не повыдергали и ни одной головы не расшибли...
Дело получилось неслыханное: пожалуй, впервые за всю историю
европейских монархий на троне (к тому же - огромной империи, не
какого-нибудь Монако!) оказалась особа, мягко выражаясь, специфическая.
Пьющая, вздорная, туповатая бабенка так до сих пор и не установленной точно
национальности, но самого что ни на есть простонародного происхождения.
Взятая при штурме города пленница, которую сначала раскладывали в обозе