"Александр Бушков. Равнение на знамя" - читать интересную книгу автора

ребенка, вот ведь, сограждане, радость-то!
Но со скамейки он не подорвался, как школьник, хотя и хотелось, встал
достаточно степенно, цветы вручил, в щечку поцеловал, ухитрившись цепким
профессиональным взглядом окинуть ее фигурку и в который раз легонько
изумиться: вроде и все есть, и ничегошеньки еще не заметно...
- Пойдем?
- Нет, посидим. - Инга уселась на скамейку, покосилась на миниатюрную
гитару. - Это что?
- Это гитара такая, - сказал он безмятежно, - про которую зря думают,
что она не ударный инструмент. Ты что хмурая? Что-нибудь... - он показал
глазами на ее талию без малейших признаков состоявшегося.
- Да нет, с чего бы?
- Тогда?...
- Настроение плохое.
Он прекрасно все понимал, но, надеясь, что причина все же другая,
осторожненько поинтересовался:
- А отчего?
- А оттого же, - сказала Инга с выражением лица, подтвердившим его
худшие подозрения. И, для пущей наглядности, очевидно, целых три раза
легонько потыкала пальцем себе в живот. - Говорили уже, а? Аборт делать
поздно, скоро будет заметно, и начнется все сопутствующее... Ты уж внеси
ясность. Если от винта, то я собралась и самостоятельно пошла жизнь как-то
обустраивать...
- Я тебе покажу - от винта... - сказал Уланов тихо и серьезно. - Какое
тут может быть - от винта... Мы что, не обговорили все? Я тебя люблю. У тебя
мой ребенок.
- А у тебя - штампик в паспорте, - сказала Инга, полуотвернувшись.
Ему было неловко, стыдно и мерзопакостно - из-за того, что сломать
ситуацию пока так и не удавалось.
- Зая, я колочусь, как рыба об лед, - сказал он насколько мог
убедительно, держа в ладони ее теплые пальцы. - Я уже все испробовал, кроме
физического воздействия. Правда. Она ни в какую на развод не соглашается. И
квартира ей не нужна, и ничего ей не нужно, из чистой вредности барахтается,
чтобы кровушки попить и нервы помотать, насколько удастся. По принципу
классика: так не доставайся ж ты никому. Я все это обязательно поломаю в
самом скором времени, в конце-то концов, если нет детей, дело гораздо проще,
и не сможет она меня всю жизнь держать на штампике... Но время
потребуется... Чуть потерпи. Я же тебе слово давал, я и думать не хочу, что
ты мне не веришь...
- Да верю я тебе, - сказала Инга, все так же отворачиваясь. - Но
время-то идет, мать скоро заметит, расспросы пойдут...
- А ты меня вперед выдвини, - сказал Уланов решительно. - Пойду и
поговорю. Все как есть. Объясню, что загвоздки тут чисто технические, вопрос
времени... Сама говорила, что мать у тебя умная. Что необычного-то? В жизни
бывает и замысловатее, да еще как... Ну что ты, малыш?
Она не отзывалась, все сидела с таким потерянным и грустным видом, что
сердце кровью обливалось. В том числе и от бессильной ярости. Можно
превзойти нешуточные жуткие ремесла, можно вернуться целым-невредимым из
откровенного пекла, по праздничным дням нехилым иконостасом на груди
сверкать, ксиву в кармане носить тяжелую - и вот, поди ж ты, все это, вместе