"Александр Бушков. Равнение на знамя" - читать интересную книгу автора

наставлениях не нуждается, равно как и в прочем словоблудии. Чего там
сложного или непривычного - "Смерч", делов-то, не первый раз и даже не
десятый.
Сердце противно покалывало, и он старался не поддаваться. Надо взять,
повторил Кареев про себя, надо взять, вот ведь гадство, не "одвухсотить", а
непременно взять. А между прочим, нет ничего труднее. Любое боестолкновение,
любая операция - с точки зрения профессионального цинизма - акции все же
легкие. А вот взять гораздо труднее будет. Но что ж делать, мы люди военные,
коли приказано, будем стараться взять, и точка...
Он не сомневался, что "Смерч" уже бушует вовсю, невидимый и неслышимый
окружающему миру.
Спецназ ФСБ привычно и без особых эмоций вставал на уши. Боевая
тревога, общий сбор и тому подобная лирика.

Веселый

Несмотря на свое откровенное невежество в данном предмете, Уланов
быстренько сообразил, что настоящим антиквариатом в сей антикварной лавчонке
с громким названием "Раритет" и не пахнет. Как и означенными раритетами. На
полочках и в застекленных витринках красовался всякий хлам: фарфоровые
статуэтки времен его детства (у точно такой же балерины ногу отбил в третьем
классе, за что был вознагражден ремнем), всякие значки и медальки, швейная
машинка, ветхие книги, вазочки, мелкие монеты...
Это ничего. Во-первых, он не был олигархом и не собирался прикупать к
заводам-газетам-пароходам еще и пригоршню яиц Фаберже, а во-вторых, все
равно нужно где-то убить время, потому что он пришел заранее, а Инга, к
гадалке не ходи, непременно опоздает минут на пять - ну, коли речь идет о
пяти минутах, для красивой девушки это даже плюс, а не минус, почти что
пунктуальность...
Так что Уланов лениво продвигался вдоль прилавка, без всякого интереса
разглядывая хлам. И вдруг встрепенулся, протянул руку:
- Девушка, гитару покажите...
- Она игрушечная, - честно предупредила девушка, развернувшись,
впрочем, к полкам.
- А все равно, - сказал Уланов, включая свою обаятельную улыбку номер
пять.
Взял инструмент, повертел, присмотрелся. Действительно, на настоящую
гитара не тянула: длиной даже менее шестидесяти сантиметров, в круглой
прорези под струнами виден пожелтевший ярлык: игрушка "гитара", цена восемь
рублей, Нижнечунская мебельная фабрика, клеймо технического контроля...
И все же это была самая настоящая гитара, только в миниатюре, покрытая
кое-где чуточку облупившимся, светло-коричневым и темно-коричневым лаком,
пусть и только с четырьмя колками. Струны, конечно, оказались невероятно
расстроены, Уланов их подладил, насколько можно было, прошелся по ним ногтем
большого пальца. Ну игрушка, конечно, однако ж бренчит, как настоящая.
Продавщица, наконец-то попав под обаяние улыбки номер пять, тоже
улыбнулась вполне приязненно:
- Умеете...
- А то, - сказал Уланов, прибавив обаяния еще на пару делений. - Могем,
хошь и сиволапые.