"Александр Бушков. Война за мир" - читать интересную книгу автора

зеленоватым бриллиантом посередине. Рядом с пепельницей в виде тарелочки из
алюминиевой фольги зажигалка смотрелась, как алмаз на помойке. - Последний
день старой жизни, друзья мои, - сказал он торжественно. - Не то чтоб завтра
не наступило никогда, но... Но завтра все будет по-другому. Прежние цели,
старые фетиши - вся эта мелочь и суета враз сделается смешной и глупой,
как... смешны нам сейчас конфетные фантики, которые в детстве представлялись
величайшей ценностью. Завтра над всем сегодняшним мы станем смеяться. И
деньги, эти зеленые бумажки, завтра станут тем, чем они и есть на самом
деле - нарезанной на куски цветной бумагой...
- Ты не ответил на мой вопрос, - не спрашивая разрешения, на правах
хозяйки (пусть и донельзя разозленной) Лана вытряхнула из пачки Ольшанского
сигарету, прикурила от брильянтовой зажигалки. - Расстрел - это твоя работа?
Олигарх откинулся назад, разбросал руки по ограде беседки. Широко,
открыто улыбнулся - так улыбаются только честнейшие из людей, добившись
правды.
- Я ж уже говорил! Моя работа, только моя и ничья больше. Завтра
наступает особенный день, друзья мои. Отпал всяческий смысл что-то друг от
друга скрывать. Потому я и не стану отрицать, что это моих рук дело. Вернее,
моего ума: руки были не мои. Грешен, - Ольшанский скорчил виноватую гримасу
и изобразил шутовской поклон.
- И зачем тебе это понадобилось? - Лана, сделав всего несколько
затяжек, растерла окурок о дно алюминиевой тарелки. - Выхода другого у него,
понимаете ли, не было, времени не было, понимаете ли... Просто захотелось
превратить наш городок в Чикаго? Дон Ольшанский, блин...
- Поверь мне, ты вообще ничего не понимаешь. Ничегошеньки.
Лана не затушила окурок как следует, он продолжал дымить, Ольшанский
спокойно послюнявил палец и загасил его.
- Прежде всего, ты не знаешь размаха игры. А размах, я тебе скажу... -
олигарх тряхнул седовласой гривой, покрутил головой. - Когда игра идет на
такие ставки, правила у игры могут быть только одни: самые древние правила,
по которым не может быть иных итогов, кроме победы или поражения. Никаких
промежуточных состояний не признается. Вряд ли ты поймешь меня, малыш, если
сама никогда не поднималась до таких ставок...
- Ну куда уж мне! - презрительно скривилась Лана. - Только все равно
никогда не докажешь мне, что была необходимость убивать ни в чем не повинных
людей!
- Была бы другая возможность - не убивал бы, - вмиг стал серьезным...
очень серьезным Ольшанский. Сделал паузу и тоже закурил. - К сожалению,
время поджимало, а ставки, как я уже сказал, слишком велики.
- И что это за ставки, позвольте поинтересоваться бедному страннику? -
вклинился Сварог, чтобы прекратить эти выяснения отношений. - Аркаим?
- Ага, он самый, - тут же кивнул Ольшанский. - Территория в двадцать
квадратных километров. Или историко-археологический заповедник "Аркаим".
Презентация, позволю напомнить, и была посвящена окончанию тендера по
приватизации сей территории...
- Каковой тендер вы проиграли, - напомнил Сварог.
- А вы когда-нибудь садились за карты с поездными кагалами? Много ли
шансов у пассажира выиграть, когда игра идет краплеными картинками, когда их
сдают сами каталы? Когда проводники и дежурные менты у них на прикорме, а на
подстраховке в тамбуре дежурит парочка амбалов? Вот то-то! Здесь та же самая