"Журнал '200'. revolutions per minute" - читать интересную книгу автора

рыжеватыми, зачесанными вверх, волосами и пухлыми, капризными, тонко
очерченными губами. Вдруг я как-то болезненно понимаю, что ее наверняка
кто-то любит, любит ее капризный рот, узкий лоб, ее голос, которого я
не слышала и не услышу, я забываю, кто я, как я выгляжу и что я вообще
есть, мне хочется спросить ее: кто ты? кто тебя любит? - и я чувствую,
что я знаю о ней все, как она сама знает о себе сейчас, не имя и адрес,
их она сейчас не осознает, но я ощущаю и осознаю ее, как она - себя,
это очень быстро, и я не могла бы сказать, куда она сейчас пойдет, но
она идет не домой. Hе к себе домой. Она встает и выходит.

гул пустоты, заполняющей... адреса и телефоны, я никогда туда не
позвоню, не приду. Что толку вспоминать о прошлом, когда я любила и
меня любили, зачем, если есть только сейчас, и надо скомкать, стиснуть,
сжать все внутри и делать то, чего от тебя ждут, выбирая момент, когда
можно будет осуществить то, что еще не продумано и даже не придумано, а
витает где-то само-по-себе, и наступит ли он...какая жара.

Интервью. - Как вы оцениваете " - "Я только пешка, маленькая пешка в
большой игре, фигура незаметная и незначительная " - Вы предпочли бы быть
ферзем? - Hет. Игроком.

Страшные дела творятся в Палермо. Это, оказывается, столица Сицилии, и
мафия там бесчинствует. В тесном сотрудничестве с Коза Hострой. Как крутится
все вокруг, какие страсти, суета сует, а где-то там, наверху. улыбается
великолепная Марта (с трапа самолета?), на фоне рекламно-синего неба, свет - не
от солнца, а от ее ослепительной улыбки, а я смотрю только на полоску загорелой
кожи между белой перчаткой и белым рукавом - рука Марты вскинута в
приветственном жесте, толпа ревет от восторга и нежности, охрана - как стальные
пружины, и, конечно, Лионель, - как всегда, чуть позади. И я в толпе, улыбаюсь
Марте.

Вот сидит она в уголке, маленькая и пушистая Евражка, и тихонько
перебирает свои игрушки, совсем уж крошечные - разноцветные кусочки, бусинки,
булечки. Что это у тебя, Евражка? Она поднимает большие глазишки: Это твоя
судьба. Евражкины игрушки.


(Чувство непоправимости происшедшего и чувство не-терять-надежды, видимо,
последний всплеск оттуда, не забывай, не забывай, мы могли бы быть счастливы
вместе, мы никогда не будем вместе, я не буду счастлива - невнятный силлогизм
разлуки, "не вернуть". Я уже не люблю ее, я просто вообще уже никогда никого не
люблю, и только внезапный ужас сбивает дыхание, когда в толпе я узнаю ее
походку, ее волосы, ее о б л и к у чужого человека. Или той, другой. Если
бы она умерла, я часто стала бы встречать мертвецов.) Пусть вино, что ты пьешь,
превратится в кровь, ты помнишь железный привкус моей крови на
искусанных губах, Лионель? К концу второй бутылки я окончательно решаю
бросить пить. И пойти куда-нибудь прогуляться. Аль-Рами - так называется моя
звезда, самая яркая в созвездии Стрельца. А может быть, и нет.

Я закапывала носки сапог в серую рассыпчатую землю на краю поля, и