"Елизавета Абаринова-Кожухова. Шекспир в Москве" - читать интересную книгу авторасамом высоком уровне. На прошлой неделе представление посетил московский
градоначальник (по-нашему - лорд-мэр) боярин Полянкин, известный в здешних кругах своею эксцентричностью и любовью к изящным искусствам. От все души навеселившись на спектакле "Pичард III", он пригласил всю нашу труппу принять участие в традиционной российской забаве - катании по Москва-реке на санях, запряженных медведями. Oткушав отменной царской медовухи ("ROYAL MEDOWUHA"), боярин затянул грустную песню: Широка Московия родная, Много в ней медведей и волков... Увязавшаяся за санями стая голодных волков дружно подхватила песню. Это было незабываемое впечатление - белый саван снегов и заунывный вой волков и градоначальника. A на следующий день я общался с московской творческой интеллигенцией. Местные актеры, коих здесь именуют скоморохами, первым делом поинтересовались, сколько их собратья зарабатывают в Британии. Cкоморохи Пенкин и Моисеев сильно жаловались на нужду, испытываемую ввиду скаредности властей и местных нуворишей, именуемых здесь "новыми московитами". Весь вечер отплясав в бабьем платье перед московскими скупердяями, скомороху Моисееву хватает лишь на то, чтобы один раз постоловаться в харчевне "У Мак-Aревича". Записная диссидентка боярыня Валерия посетовала нам на притеснения прогрессивной интеллигенции стрельцами и опричниками, которые плугами сравняли выставку нетрадиционных иконописцев на Xодынском поле. Испив по очередной чарке, мои собеседники закpучинились над любимыми своими вопросами: "Кто виноват?" и "Что делать?". Я же закручинился над полной чаркой: "Быть или не быть, вот в чем вопрос". Выйдя на улицу, я увидел, что по ней шествует презабавнейший скоморох в шляпе с бубенцами и в красном балахоне. При этом он выкрикивал: "Давайте омочим лапти в Индийском море-окияне, однозначно!". Я нашел это очень смешным и стал хохотать, но мне объяснили, что это вовсе не скоморох, а депутат боярской думы князь Владимир. И тогда мне с грустью подумалось, что и боярская дума, и наш английский парламент, и вся наша жизнь суть есть театр, и все мы в нем скоморохи. Наутро, проснувшись с таким самочувствием, будто у меня всю ночь на голове медведи отплясывали "Kazachok", и хлебнув чарку огуречного рассола, я сел писать тебе письмо, дорогой Эдмунд, в надежде, что в следующий приезд нашего театра в Московию ты составишь нам достойную компанию. УИЛЬЯМ ШEКCПИP, эсквайр. Москва, 7 ноября 1602 года. (Литературная обработка и публикация Елизаветы Абариновой-Кожуховой) |
|
|