"Елизавета Абаринова-Кожухова. Забытые письма" - читать интересную книгу автора

Владимира Филипповича...
- А сама она куда девалась? - перебил Дубов.
- Людмила Ильинична? Ей дали другую квартиру, на Московской, - ответил
доктор. - По-моему, даже больше прежней. У них ведь двое детей - мальчик и
девочка. Ну, теперь они уже взрослые, где-то ваших лет.
- А что вы можете сказать об обстоятельствах смерти? - напомнил
Василий.
Серапионыч достал из кармана мятый листок:
- Я тут постарался кое-что восстановить в памяти, даже поднял свои
записи тридцатилетней давности. В конце июня 1970 года Владимир Филиппович
взял отпуск за свой счет и уехал в Украину, как он сказал, навестить родных.
Сам он родом из-под Киева...
- Из Р***? - переспросил Дубов, глянув на письма.
- Не знаю, - пожал плечами Серапионыч. - Как обычно, я остался
подменять его, так сказать, по месту работы. И вот через несколько дней, а
точнее тринадцатого июля, Владимир Филиппович вернулся, и едва вошел в свою
квартиру, даже чемодан не успел разгрузить, как ему стало плохо, и он
скоропостижно скончался. Жена с детьми в это время жили за городом, то ли на
даче, то ли в деревне у ее родителей, и он оказался совсем один - некому
было придти на помощь.
- А что показало вскрытие? - продолжал допытываться детектив. Доктор
смущенно развел руками:
- А я, собственно, его вскрытия и не производил. И вообще мертвым видел
только на похоронах. Владимира Филиппыча зачем-то отвезли в больницу и там
же делали вскрытие. Если вообще делали.
- В больницу? - несколько удивился Василий Николаевич. - Но ведь он,
наверно, довольно долго пролежал мертвый, прежде чем...
- Нет-нет, совсем недолго, - перебил Серапионыч. - Он, бедняга, не
успел даже дверь закрыть. Соседу, Ивану Кузьмичу, это показалось странным -
все уехали, а дверь открыта, решил, уж не воры ли забрались, глянул, а прямо
в прихожей лежит Владимир Филиппович. Ну, он не стал разбираться, живой тот
или мертвый, и сразу позвонил в "скорую"...
- А что сосед - он по-прежнему там живет? - спросил Дубов.
- Увы, - вздохнул доктор. - Да Кузьмич уже и тогда сильно в годах был.
- Да, все это внушает немалые подозрения, - немного подумав,
глубокомысленно изрек Василий. И тут же перешел на деловой тон: - Доктор, вы
больше ни с кем не говорили об этом?
- Говорил, - не стал скрывать Серапионыч. - С соседкой, с Натальей
Николаевной, учительницей на пенсии. Она в нашем доме всю жизнь прожила, и
от нее-то я узнал точную дату, когда установили новые ящики. Девятое июля
семидесятого года. Как раз в этот день у ее мужа был юбилей, вот дата и
запомнилась. Стало быть, все три послания попали в ящик до девятого.
Впрочем, и цифры на штемпеле это подтверждают. Только вот... - Серапионыч на
миг замялся. Дубов его не торопил. - Знаете, пока речь шла о почтовых
ящиках, Наталья Николаевна была очень любезной и словоохотливой, но едва я
назвал имя доктора Матвеева, как она тут же словно замкнулась, что
называется ушла в себя.
- Почему, как вы думаете? - спросил Василий.
- Чужая душа - потемки, - неопределенно ответил Серапионыч.
- Но ей о докторе Матвееве говорить не хотелось?