"Елизавета Абаринова-Кожухова. Недержание истины" - читать интересную книгу автора

Воспользовавшись паузой, Святославский заговорил сам - быстро и сбивчиво:
- Что значит - отравлюсь? Если все мы отравимся, застрелимся и
утопимся, то кто останется - те, кто довел наше искусство до ручки? Не
дождетесь! Действовать надо, действовать!
- Да я же не против, - как-то вдруг сникшим голосом произнес Щербина. -
Но что я могу сделать один?
- Как что? - возмутился Святославский. - То, чего от вас ждет искусство
- подвига!
- О чем вы говорите! - безнадежно махнул рукой Щербина. Видно, его
боевой запал прошел столь же быстро, как и начался. Зато Святославский,
казалось, успел "заразиться" от Щербины и теперь готов был горы своротить:
- Да-да, подвига! Или, если хотите, Поступка! Причитать о падении
нравов да бранить общество - это мы все умеем, тут большого ума не надо. А
вот совершить нечто такое, чтобы потом все ахнули и сказали: "Вот это да!.."
- Что вы мне предлагаете? - неожиданно взвился Щербина. - Выйти на
площадь, облить себя бензином и поджечь?
- А вот этого я не говорил! - радостно подхватил Святославский. - Это
вы сказали, а не я. - И, немного помолчав, режиссер свернул разговор чуть в
сторону: - Для того чтобы понять, "что делать", мы должны ответить на вопрос
"кто виноват?".
- Вечные вопросы российской интеллигенции, - не преминул заметить
Дубов. - "Кто виноват?", "Что делать?" и "Беременна ли Пугачева?".
- Предлагаю четвертый: "Если да, то от кого?", - усмехнулся Столбовой.
- Да-да, кто виноват? - повторил Святославский, обращаясь не то к себе,
не то к Щербине, не то к залу. Так как последние двое безмолвствовали, то
режиссеру пришлось отвечать самому:
- Бизнесмены и предприниматели. Все те дельцы от искусства, кого в
искусстве интересует не искусство, а "бабки"! Продюсеры, наводнившие эстраду
низкопробной попсой. "Новые русские", которые суют танцоркам из стриптиза
под трусики тысячи долларов, но и ломаного гроша не пожертвуют деятелям
классического балета! Издатели, которые ради сиюминутной прибыли выпускают
всякую макулатуру и тем самым развращают читателя, создавая иллюзию, что
Шитов и Незнанский - это и есть истинная литература! И, наконец, так
называемые олигархи, которые со всего этого безобразия стригут купоны!
- Эк куда завернул, - не удержался Столбовой.
- А я с ним согласна, - неожиданно возразила баронесса фон Ачкасофф. -
У нас в исторической науке то же самое. Карамзина с Ключевским никто уже и
знать не хочет, зато все увлечены теориями профессора Фоменко. Ну, того,
который утверждает, что Иисус Христос жил в десятом веке, а хан Батый и
князь Ярослав являлись одним и тем же лицом.
- А может быть, Моцарт и Сальери на самом деле тоже был один и тот же
человек? - полувшутку-полувсерьез предположил Дубов. - Одни произведения
подписывал именем Сальери, а другие - Моцарта. А потом взял да ненароком и
отравился, но не до смерти. А многие не знали, то есть слышали, что
отравился, но не знали, что не до смерти. В общем, я малость зарапортовался,
но вы меня понимаете.
- А что, в этом есть своя логика, - подхватила мысль госпожа Хелена. -
Чтобы не пускаться в ненужные разъяснения, объявили, что умер Моцарт, а под
своими новыми произведениями он подписывался только как Сальери.
- Ну да, оттого-то и могила Моцарта не сохранилась, - смекнул