"Елизавета Абаринова-Кожухова. Этюд в красно-коричневых тонах (Политический детектив)" - читать интересную книгу автора

автомобильной аварии погибла Луиза Лавинска...
- Я не специалист в этой области, - отрезал Петрович, а сам подумал:
"Ну вот, начинается..."
- Однако, насколько мне известно, незадолго до этого трагического
события вы встречались с покойной...
- Ложь! - не выдержал Петрович. - Я ни с кем не встречался! Откуда вы
знаете? Прекратите меня провоцировать!
Петрович в смятении швырнул трубку и тут же полез в письменный стол,
где у него в дальнем уголке хранилась "заначка" - как раз на билет до Москвы
и обратно.
- Ладно, поедем за товаром, - пробормотал он, дрожащими пальцами
пересчитывая деньги. - Подальше от этих, - тут он подпустил неприличный
эпитет, - журналюг, а заодно и заработаю пару копеек.
Петрович небрежно сунул деньги во внутренний карман и покинул квартиру,
закрыв двери на цепочку и три замка.


x x x



Василий решительно вылез из "Москвича" с намерением вежливо, но строго
разъяснить незадачливому пешеходу правила уличного движения, но неожиданно
тот сам бросился в объятия сыщику:
- Вася! Узнаешь старого друга Колю?
Дубов пригляделся и признал в нарушителе своего бывшего одноклассника
Колю Ивлева. Правда, выглядел тот явно не по годам потрепанным.
- Как раз на той неделе тебя вспоминал! - радостно продолжал вопить
Ивлев. - Ну, сколько зим, сколько лет! А ты, я слышал, заделался частным
сыщиком? Во здорово!
- А ты-то как? - прервал Василий бурный поток старого приятеля. - Все
так же пишешь?
(Дело в том, что Коля Ивлев именовал себя поэтом и даже печатался в
авангардном журнальчике "Источник", бурно возникшем на волне перестройки и
тихо скончавшемся с наступлением рыночной экономики).
Но поэт не успел ответить, так как сзади загудели машины. Василий
припарковал "Москвич" к ближайшему тротуару и тогда уж мог предаться беседе
с давним знакомым.
- Писать-то пишу, да кому нужна подлинная поэзия в наш век чистогана? -
вздохнул Ивлев. - Да чего уж там! Давай лучше заглянем в кофеюшку, тут за
углом, очень милая дыра, там собирается, - Коля саркастически хмыкнул, -
творческая, блин, интеллигенция. Она же люмпенизированная сволочь.
Василию совсем не хотелось пить кофе, да еще в окружении столь
неуважительно поименованной творческой интеллигенции, но чтобы не обижать
Колю, согласился.
Кафе действительно оказалось дыра дырой, к тому же очень малолюдной -
видимо, творческая интеллигенция в это время обычно еще спала. Лишь за одним
столиком пожилой человек в очках и с усами играл сам с собой в шахматы, а за
другим пил кофе некий худощавый господин. У его ног похрапывал здоровенный
ротвейлер в железном наморднике.