"Владимир Абаринов. Катынский лабиринт " - читать интересную книгу автора

Пустыни церковь Св. Иоанна Предтечи (1771-1781), а на берегу, в деревне
Светлица, - более позднюю церковь Михаила Архангела. Добытых таким образом
кирпича и щебня, однако, не хватило, осталась узкая протока, через которую
был сооружен всего лишь пешеходный мост. Единственным же грузовым средством
сообщения в летний период вплоть до 1973 года оставался катер "Чапаев". Как
выразился по поводу разрушения храмов Б.Ф. Карпов (см. ниже), "эта глупость
происходила от нашей бедности, а бедность от глупости". Он, впрочем,
заметил, что протока обеспечивает необходимый экологический баланс двух
соседних заливов. В 1939 году трудколония была расформирована.
Охрана Осташковского лагеря была возложена на 135-й батальон 11-й
бригады KB НКВД (командир - майор Ищенко Михаил Наумович), дислоцированный в
подмосковном селе Богородском, а начиная с мая 1940 - в Барановичах. Кстати,
этот же батальон нес охрану Лефортовской, Бутырской и Таганской тюрем. В
карточке учета служебной деятельности батальона за 1939 год записано: "В 4
квартале выделена рота для охраны Осташковского лагеря военнопленных" [57].
Известно, кроме того, что 28.6.1940 из лагеря отправился конвой 236-го полка
той же бригады по маршруту Осташков - Североникель; подконвойных в нем было
323 человека. Имеется в архивных документах еще и такое упоминание:
"19.12.39 на блок-посту по охране Осташковского лагеря военнопленных
(135 батальон 11 бригады) пала служебная собака "Мурка". В представленном
командованием 135 батальона материале о падеже собаки установить причину не
представляется возможным" [58].
Вот, собственно, и все, что удалось мне почерпнуть из фонда ГУКВ, архив
же самого 135-го батальона за 1939 - 1940 гг. в ЦГАСА отсутствует.
Есть у меня зато два небезынтересных свидетельства. Одно из них
принадлежит осташковскому старожилу, в прошлом учителю географии, а ныне
пенсионеру Борису Федоровичу Карпову. Вот текст, написанный им по моей
просьбе:
"В сентябре - октябре 1939 года в Осташков стали прибывать эшелоны с
польскими военнопленными. При стечении огромного количества народа их
направляли по улице Володарского к пристани, которая раньше принадлежала
монастырю. Там их грузили в деревянные баржи и пароходом "Максим Горький"
буксировали в Нилову Пустынь.
О том, что жизнь их в лагере была несладка, говорят такие факты:
золотые часы многие из них отдавали за буханку хлеба. Умерших хоронили на
погосте Троеручица Зальцовского сельсовета.
В конце марта - начале апреля я видел, как пленных пешком конвоируют по
льду озера Селигер. Они двигались небольшими группами, чтобы не продавить
лед. Прибывали они в Осташков в местечко Тупик, теперь - Сплавучасток. Там
их грузили в теплушки".
На мой вопрос, какого цвета мундиры были на поляках, Борис Федорович
уверенно ответил: на офицерах - синие, на солдатах - серовато-зеленоватые. И
добавил, что такой красивой формы он в жизни своей не видывал, кроме как на
картинках, изображающих офицеров царской армии. По словам Карпова, поляки
держались гордо и пленными себя, как он полагает, не считали.
Цвет мундиров - важная деталь: синей была форма именно полицейских.
Вместе с Борисом Федоровичем мы побывали на погосте Троеручица.
Кладбище расположено на холме, могильные ограды стоят впритык друг к другу,
однако в самой середине имеется довольно просторный заросший бурьяном
участок, свободный от захоронений. Здесь, свидетельствует Карпов, и покоятся