"Владимир Абаринов. Катынский лабиринт " - читать интересную книгу автора

Почта, полученная мною от читателей, наглядно иллюстрирует перелом.
совершившийся в cоветскoм общественном мнении за последние три года.
Поначалу ведь многие просто не представляли себе, о чем, собственно, идет
речь. Нередки бы.ш письма оголтелых сталинистов вроде С.В.Аганезова из
Ашхабада, написавшего мне. что я не "белыe пятна" стираю, а возрождаю целое
движение". Попадались и тексты более спокойные. увещевающие. "неужелu наши
noльскиe друзья не в состоянии с четких к.тесовых позиций оценить
случившееся? - рассуждал в своем письме Д.И.Овчинников из Южно-Сахалинска. -
Ведь речь идет о командных кадрах старой польской армии, стоявшей на службе
у буржуазии. Так почему же польские товарищи начинают терять классовое
чутье, впадают в националистические амбиции? Считаю, что нужно тактично и.
по возможности, в доходчивой форме вести с ними разъяснительную работу в
этом направлении". Как объяснить Овчинникову, что бессмысленно и аморально
апеллировать к "классовому чутью" тех. чьи отцы погребены в Катынском лесу?
Характерно, что Овчинников ничуть не колеблется в определении виновников их
гибели. Вот это-то и есть главное: в том. что расстрел мог быть совершен
органами НКВД, почти никто из читателей не сомневается. Даже те, кто
оправдывает это преступление.
Библиография Катыни насчитывает сотни названий - а проблема все еще не
исчерпана. Не претендует на "последнее слово" и эта книга. Многое не
поместилось на ее страницах, но гораздо большее еще только предстоит открыть
и сделать достоянием гласности. Я был счастлив, получив две сотни писем в
ответ ни свои публикации в "Литературной газете" - для материалов
международного отдела, где я тогда работал, это едва ли не рекорд. Но потом
с журналистом Анджеем Минко мы сделали две передачи для польского
телевидения; когда я npuexaл в Варшаву. Анджей открыл шкаф в своем кабинете,
и я увидел полторы тысячи адресованных нам писем поляков. И почти в каждом
конверте - копии документов, фотографии, просьбы помочь выяснить судьбу
отца, мужа, брата... Веем им надо что-то отвечать, все это - ненаписанные
главы ''Лабиринта''.
Катынская трагедия - не изолированный эпизод прошлого. Мое досье
непрестанно пополняется, обрастает смежными сюжетами, эти отростки
переплетаются, образуя мощную корневую систему, насквозь пронизывающую всю
советскую историю последних 50-ти лет. Никто за нас этот гниющий пень не
выкорчует. Сказать всю правду о Катыни больно. трудно, тошно. Но не сказать
ее невозможно. Пришло время не просто говорить, но и договаривать до конца.
В мои намерения не входило последовательное изложение всех событий,
имеющих касательство к "катынскому делу", - эта задача уже выполнена другими
авторами, книги которых нужно просто перевести и издать. Я писал лишь о том,
о чем мог сообщить нечто новое, а общеизвестные факты старался пересказать
как можно короче. По этой же причине в книге почти отсутствуют
первоисточники: исключение составляют лишь труднодоступные или недавно
опубликованные тексты, а также свидетельства, достоверность которых мои
собеседники оспаривают. Во всяком случае, на русском языке эти документы не
публиковались. Архивные материалы, не имеющие ссылок ни печатный орган,
публикуются впервые. То же, разумеется, относится к сведениям, сообщаемым
участниками или очевидцами описываемых событии. Отдельные фрагменты книги
опубликованы мною в периодической печати.
Собирая материалы о Катыни. я постоянно встречал людей, готовых помочь
мне, причем это относится не только к частным, но и к должностным лицам.