"Владимир Абаринов. Катынский лабиринт " - читать интересную книгу автора

одна из таких открыток факсимильно воспроизведена в книге Я. Заводного.
Обстановка и условия жизни в Козельском лагере описаны достаточно
подробно, известно даже расписание киносеансов (Pamietniki znalezione w
Katyniu. Editions Spotkania, Paris, 1989), поэтому не буду повторяться, а
расскажу лучше о собственных поездках в Оптину.
В поселке Оптино, расположенном в непосредственной близости от
монастыря, поляков помнят многие, но смутно, а за более подробными
сведениями направили меня к Клавдии Васильевне Ярошенко, урожденной
Левашовой.
Выслушав мои вопросы, Клавдия Васильевна первым делом показала мне
трудовую книжку своей матери. Левашова Ольга Демьяновна, 1901 года рождения,
работала прачкой сначала в санатории, а затем в лагере НКВД, о чем гласят
соответствующие записи: "1936. VII.4. Принята на работу в прачечную", "1939,
сент. 20. Уволена за ликвидацией д/о им. М. Горького". После этого О.Д.
Левашова "работала в органах НКВД в должности прачки", об увольнении же
записано так: "1941, июль 27. Уволена в соответствии с пунк. "А" ст. 47 КЗоТ
приказ " 97. Нач. лагеря НКВД стар. лейтенант г/б подпись/". Это и есть дата
окончательной ликвидации Козельского лагеря.
Работал в лагере и старший брат Клавдии Васильевны Валентин,
впоследствии погибший на фронте. Он был киномехаником и зимой 1939/40 г.
дома почти не ночевал, жил в скиту. Значит, по соседству с особняками
энкаведистов находились и жилые помещения для вольнонаемных.
По словам К.В. Ярошенко, условия пленным были созданы хорошие.
Например, хлебная пайка была 800 г в день (слово в слово со Свяневичем) - по
тем полуголодным временам норма немалая, во всяком случае, никто из
окрестного населения такого изобилия не видывал
Покойный Валентин Левашов был в хороших отношениях с обитателями
лагеря: кто-то из пленных смастерил в подарок ему мандолину, которую он взял
с собой на фронт, где она и пропала в 1943 году вместе с самим Валентином.
Была у Клавдии Васильевны еще деревянная крашеная-перекрашенная скамеечка,
изготовленная тоже пленными, но за полгода до нашей встречи подарила она ее
приезжим полякам
"В лагерях. - отмечает Леопольд Ежевский, - в особенности в Козельске и
Старобельске, атмосфера была спокойная, даже оптимистическая". Наиболее
вероятным вариантом считалась передача пленных союзникам одной из
нейтральных стран. В худшем случае, полагали поляки, их выдадут немцам.
Между тем прибывшие из Москвы энкаведисты приступили к работе.
Основным содержанием деятельности чинов НКВД в лагере была фильтрация
пленных для дальнейшего так называемого "оперативно-чекистского
обслуживания". На каждого было заведено досье. Узников допрашивали, иногда
по нескольку раз, причем следователи поражали собеседников своей
осведомленностью.
Старшим в этой команде был "комбриг" Зарубин. Он отличался от прочих
своих коллег редкой образованностью. изъяснялся на нескольких языках, был
приятен в общении. "Отношение этих офицеров (следователей НКВД. -Авт.) к
пленным в Коэельске было более или менее корректным. - пишет Свяневич, - но
комбриг был в этом смысле не только безупречен, но и обладал манерами и
лоском светского человека"
Зарубин не просто тщательно изучал "контингент", но в ряде случаев и
принимал решения. Возможно, именно ему обязан жизнью профессор Свяневич.