"Григол Абашидзе. Долгая ночь (Грузинская хроника XIII века) " - читать интересную книгу автора

развернулись вширь его плечи, как будто не прибавилось статности у нее
самой, не поднялась ее грудь, как будто эти два года не принесли ему и ей
каких-то смутных и необъяснимых желаний.
Она держала себя с Ваче по-прежнему беззаботно и весело, и лишь во
взгляде девушки Ваче подмечал нечто такое, чего раньше не было. Непонятная
ранняя печаль подкралась к Цаго, эта печаль по-новому заставила светиться
большие красивые глаза девушки и делала ее еще прекраснее.
Ваче заметил также, что Цаго не расстается с небольшой книжицей,
всюду носит ее с собой, иногда раскрывает и, забывая обо всем на свете,
твердит про себя стихи. Однажды он попросил, и Цаго прочитала ему одно
стихотворение. Она читала нараспев, словно пела песню, и Ваче остолбенел.
В первое время Ваче подумал, что Цаго смеется над ним, что она догадалась
о его мыслях и чувствах и решила ему же их высказать вслух, потому что то,
что она читала, - были мысли и чувства Ваче. Цаго пропела и второе
стихотворение.
- Откуда он узнал! - про себя, но так, чтоб слышала Цаго, пробормотал
юноша. - Откуда ему стало известно, что я думаю и переживаю, о чем мечтаю
и день и ночь?!
Цаго расхохоталась. Еще больше смутился юноша. Он вырвал из ее рук
книгу и жадно начал читать. Девушка не обиделась на эту грубость, она
подошла и села рядом.
- Знаешь, кто сочинил эти стихи?
- Откуда мне знать?
- Их написал придворный поэт Торели, Турман Торели.
Она заглянула через плечо юноши и, увидев начало стихотворения,
которое тот в это время читал, запела его наизусть.
- Как хорошо он сказал! Но кому, о ком? Это стихи о царице Тамте?
Девушка покачала головой.
- Это, верно, о Русудан?
Девушка покраснела от обиды. Разве трудно догадаться, что такие стихи
могли быть посвящены только ей. Что из того, что написавший их никогда не
видел ее и даже не знает о том, что она живет на свете. Ведь стихи
отвечали именно ее мечте, ее тайным и сладким мыслям.
- Знаешь все наизусть?
- Все! - вздохнула девушка. - С начала и до конца.
- И я тоже хочу их выучить. Дай мне книгу, - и, видя, что Цаго
сдвинула брови, торопливо добавил: - Не насовсем. Дай мне ее на время. Я
эту книгу перепишу и разрисую.
- Украсишь рисунками? От души?
- Да, все, что увижу в стихотворении, то и нарисую рядом. Около
каждого стихотворения.
- Тогда возьми.
Через три дня Ваче знал все стихи наизусть. Ему самому не было дано
высшего дара говорить стихами. Что ж, нашелся поэт, который все за него
сказал. Много хороших стихов слышал Ваче и раньше, но никогда ему не было
обидно и завидно, что другой говорит за него, что другой произносит те
слова, которые надлежало произнести ему и которые любимая девушка должна
была услышать только из его уст, из его и ничьих больше.
Деметре Икалтоели был большой любитель стихов. У него было много
книг - и арабских, и грузинских, и персидских, и греческих. Некоторые