"Григол Абашидзе. Лашарела (Грузинская хроника XIII века) " - читать интересную книгу автора

опасностей. Все может быть... Но желанный случай все не представлялся, а
атабек старел, враги его множились, объединялись вокруг царя и уже не
стеснялись открытых выпадов против Иванэ.
Мхаргрдзели видел, как юный царь изо дня в день старается принизить
его, отстранить от власти, но молча, с напускной покорностью переносил
обиды, исподволь готовясь к решающей схватке.
Он знал, что в случае открытого разрыва с царем тот не ограничится
лишь отстранением его от государственных дел и изгнанием его из дворца.
Враги постараются уговорить царя наложить руку на его владения и огромные
богатства.
Лаша был упрям, но как у всякого правителя, выросшего в неге и холе,
настойчивости его хватало ненадолго. Случалось, что перед грозящей
опасностью он внезапно отступал. Поэтому уверенный в конечной победе
атабек терпеливо дожидался решающей схватки.
Он был спокоен и, хотя чувствовал себя оскорбленным больше, чем
католикос, внешне не проявлял особого волнения.
...Мхаргрдзели поглубже уселся в кресло и, откинувшись на спинку,
чуть прищуренными глазами смотрел куда-то вдаль. Едва заметная насмешливая
улыбка играла на его губах.
Католикос неистовствовал.
Он несколько раз во всех подробностях, сильно преувеличивая,
пересказывал атабеку то, что происходило на лашарском празднике, но ему не
удавалось вывести Мхаргрдзели из равновесия. Под конец он решился
прибегнуть к последнему средству.
- Не хотелось мне говорить тебе об этом, - обратился он к
честолюбивому вельможе, - но, оказывается, они громогласно распевали
песню, сложенную о тебе Руставели, и смеялись над тобой, потешая народ.
Иванэ изменился в лице. Как ни старался, он не смог скрыть волнения.
- Какую песню? Какого Руставели?
Атабек знал, о чем идет речь, но не желал подать и виду, будто ему
что-нибудь известно.
- Гм! Какого Руставели? - горько улыбнулся католикос. - Того самого,
Шота, стихотворца из Месхети, Христом проклятого! - Не спуская с Иванэ
глаз, католикос прочитал:

От гнева позабыв себя,
К нам в горы ринулся Мхаргрдзели,
Детей и женщин убивал
Из пховских гор, долин, ущелий.
Кахети, Картли в страхе ждут.
Имеретины оробели,
А если к нам он повернет,
Нам не увидеть здесь веселья...

Как волк, ощетинился Иванэ, в глазах его сверкнул гнев. Католикос
прикусил язык: он выдал себя, показал, что даже глава грузинской церкви
знает эту ужасную песню.
Мхаргрдзели и сам слышал ее не в первый раз, но его возмутило, что
сам католикос не погнушался повторить эти богомерзкие слова. Какую же
известность приобрела эта гнусная песня, если проникла в высочайшие сферы,