"Константин Константинович Абаза. Гуниб " - читать интересную книгу автора

еще две роты 4-го батальона, полковник Тергукасов повел их к аулу,
до которого считалось восемь верст; по дороге к ним присоединился
21-й стрелковый батальон, который поднялся правее апшеронцев, с той
же южной стороны Гуниба. Еще больше помогли апшеронцам войска,
стоявшие на противоположной стороне Гуниба. Ночь была темная, хоть
глаз коли; мертвое молчание нарушалось ревом клокочущей внизу
Кара-Койсу ; наверху изредка раздавались оклики часовых, да по
временам, для острастки, скатывались камни. Часа в два ночи ударили
внизу тревогу: загрохотали барабаны, заиграли сигнальные трубы,
раскатилось грозное "ура" вперемежку с частой пальбой. Горцы сначала
молчали, недоумевая, в чем дело. Когда же ширванцы, залегшие под
скалой, приняли тревогу, то горцы с остервенением стали кидать
сверху камни: покатились громадные глыбы с треском и шумом, то
раздробляясь в куски, то увлекая с грохотом твердую землю и мелкие
камешки. Внизу пальба , наверху тоже - гора оделась облаком пыли и
дыма . Так продолжалось два часа, в которые горцы успели
израсходовать свои камни : они катились все реже и реже. Наступил
рассвет; ширванцы оставались за выступом скалы, где преспокойно
вырубали себе ступеньки . Тревога оказалась фальшивой, с целью
отвлечь внимание и силы горцев в эту сторону. Вот почему апшеронцы
могли так легко подняться. На выступе скалы показались два горца,
они махали папахами и кричали: "Взойдите, Шамиль хочет бежать!"
Ширванцы крикнули "ура!" и полезли, цепляясь за кусты, за каждый
выступ; упираясь коленями в стену, многие держались над пропастью,
пока снизу не толкнут штыком - тогда или мигом наверх, или с треском
вниз. Так поднимались ширванцы. Устроившись на горе, отряд князя
Тархан - Мауравова пошел в обход аула с восточной стороны.
Одновременное появление наших войск на площадке Гуниба привело в
изумление горцев; покинув свои позиции, они бежали в селение; сам
Шамиль с сыновьями заперся в сакле. Часть мюридов, человек около
ста, оказалась отрезанной; она заняла лесистый холм, откуда открыла
пальбу по ширванцам. Полковник Кононович послал две роты выбить их
из-за камней; тогда горцы бросились с шашками и, встретив отпор,
кинулись в другую сторону, где наткнулись на наш караул и были
истреблены все до единого, кроме маленького ребенка на руках у
матери: каким-то чудом он уцелел. Уже войска готовы были ворваться в
аул, но генерал Кеслер, начальник осадных работ, желая в точности
исполнить приказание главнокомандующего - взять Шамиля живьем,
остановил войска и расположил их так, чтобы не ушел ни один мюрид. В
это время прибыл на высоту князь Барятинский. Он приказал остановить
перестрелку с мюридами, засевшими в саклях, и послал им предложение
сдаться, чтобы не губить напрасно жен и детей. Переговоры тянулись
часа два. Шамиль колебался и медлил. Наступал вечер, войска рвались
вперед; их трудно было сдержать. Наконец вышел мюрид и закричал, что
Шамиль сдается, но не выйдет из аула без Лазарева. Послали Лазарева.
Вступив на площадь, он увидел толпу мюридов, около сорока человек,
вооруженных с головы до ног, с мрачными лицами; неподалеку,
прислонившись к сакле, стоял высокий и красивый горец, с важной
осанкой и печальным выражением лица. Лазарев тотчас же признал в нем
имама. "Шамиль! - сказал он ему. - Всему миру известно о твоих