"Гусейн Аббасзаде. Той победной весной (Из дневника лейтенанта Гиясзаде) " - читать интересную книгу автора

переходил из палаты в палату, остановил его:
- Доктор, хочу вас кое о чем спросить... Врач остановился:
- Слушаю, голубчик...
Я рассказал ему историю, которая занимала мои мысли со вчерашнего дня.
Седой, умудренный опытом врач ничуть не удивился и объяснил, что какой
бы орган ни изъяли у человека, нервные окончания у него некоторое время не
умирают, и больному кажется, что все у пего на месте, он чувствует и боль, и
зуд в отнятой части, так что удивляться тут не приходится.
Врач ушел, а я не мог вернуться в палату, все находился под
впечатлением его слов. За четыре года войны мне приходилось быть свидетелем
многих страшных картин, по сравнению с которыми потеря ноги была обычным,
даже привычным явлением, на которые я уже смотрел спокойно, по тут со мной
случилось что-то непонятное, виноватый взгляд Василенко все время стоял у
меня перед глазами. Этот взгляд словно говорил: "Браток, хотя нога моя давно
отнята, она все еще со мной, все еще согревается кровью моего сердца..."
Присев в коридоре на скамейке, я предавался невеселым размышлениям.
"Скоро ли привыкнет Ярослав к своему' положению калеки? Скоро ли смирится с
невозвратной потерей? Да и смирится ли вообще?.. У меня куда все проще было,
и то я паниковал, а каково же ему?.."-думал я. И тяжело, горько было на
душе.

ТЕЛЕГРАММА

Я еду в Баку. В родной Баку! Эту мою радость могут понять только те,
кто не был дома целых четыре года.
Что скрывать, на фронте были у меня и такие дни, такие мгновения, когда
я совершенно терял надежду вернуться домой и мог утешать себя только
воспоминаниями о городе, где рос, учился, играл со сверстниками в
мальчишечьи игры.
Когда поезд повернул к Кавказу, я совсем потерял покой. Мне казалось,
что он не мчится на юг, а стоит на одном месте.
Поезд этот был выделен специально для военнослужащих. В нем ехали
демобилизованные. Большинство солдат и офицеров в нашем вагоне только что
выписались из госпиталя и, как и я, спешили в Баку. Все улыбались, все были
веселы и счастливы.
На станции Минеральные Воды я вышел и дал домой телеграмму о том, что
еду. Конечно, ее можно было дать и раньше, например из Ростова, но я хорошо
изучил мамин характер: узнай она о моем приезде за день, за два, она на все
это время лишится сна, будет стоять с утра до вечера у дверей.
Чем ближе мы подъезжали к Баку, тем больше пустел наш вагон. В нем уже
не было ни одного переполненного купе. Наконец остались только те, кому
предстояло ехать до конечной станции.
Вечерело. Целый день веселившиеся соседи стали укладываться на отдых.
Это была последняя ночь, которую нам предстояло провести в вагоне.
Я тоже лег. Но не спалось. В голову лезли всякие мысли, воспоминания.
Снова стал думать о маме. Я не мог представить ее без Баку и Баку без нее.
Во многих местах довелось побывать мне за четыре военных года, много
перевидел я городов - и больших, и маленьких, и красивых, и не очень
красивых, - но мне казалось, что ни один из них не может по красоте,
своеобразию сравниться с моим родным городом. Не укоряйте меня, может быть,