"Линн Эбби. Тени киновари" - читать интересную книгу автора

- Тут есть что-то большее, чем я могу понять: безумный раб Элабона и
резервуар Урика. Видно я слишком много времени провела за моими собственными
стенами, ты понимаешь меня, Матра?
Матра не понимала, но кивнула, соглашаясь, а женщина не стала рыться в
ее мыслях, чтобы узнать, лжет ли она.
- Я не могу пойти в бюро. Я не могу пойти в суд. Я эмерита. Я оставила
все эти вещи за собой. Я не могу опять взять их на себя. Я ошиблась, я не
поняла цели твоего сидения у этой двери, дитя. Я думала, что ты его, или
беспокоишься о нем, вот и все. Даже в моих снах я не могла представить себе
ничего подобного. Проклятый Элабон!
Старая женщина подошла к стене, где висело несколько серебряных поясов
с бахромой, которых Матра раньше не видела. Она сдернула один,
черно-золотой, потом подумала и взяла еще один, чисто-синий, потом
повернулась к Матре.
- Иди за мной. Я напишу послание, для тебя. Это все, что я осмеливаюсь
сделать. И без этого будет очень много вопросов и очень большой риск. Есть
только один, который может смотреть, слушать и действовать.
Послание для нее, и к тому же написанное. Матра задрожала, вставая
из-за стола. Писать было запрещано. Как Лорд Экриссар, так и Отец, они оба
предупреждали ее, что она никогда не должна пытаться проникнуть в этот
секрет; при этом Лорд Экриссар и Отец почти никогда не давали ей тех же
самых советов. Но августейшая эмерита собиралась написать послание за нее.
Наверняка это именно то, что Отец имел в виду, когда говорил, что
могущественные покровители помогут ей.
Матра мгновенно вытащила еще один камешек киновари из фонтана Вера, а
потом побежала за быстро идущей женщиной. Они свернули в маленькую комнату,
где из мебели были только маленький стол, еще один стул и несколько полок,
висевших на стене одна над другой. На каждой полке стояли совершенно
одинаковые ящички, запертые на сверкающий зеленым замок. На стене за столом
кто-то нарисовал фреску - портрет Лорда Хаману. Король-Лев глядел на Матру
глазами из драгоценного камня, пока августейшая эмерита отрезала кусок от
чистого листа пергамента, и покрывала его отчетливыми красными линиями
чернил.
Появились еще два раба-человека, ни один из них не был Беттин, но оба
были похожи на него - гибкие, загорелые, шрамы едва заметны - и
присоединились к ним. Матра попыталась угадать, кто из них был черно-золотым
поясом, а кто синим, но не было никакой возможности узнать это наверняка, а
августейшая эмерита не обращалась к ним по имени.
- Вы проводите Матру во дворец. Покажите это сержанту у ворот, а также
инспектору, но не давайте им в руки, и не выпускайте ее из вида ни на
мгновение, пока не дойдете до золотых дверей. Оставайтесь с ней. Показывайте
мне слова всех, кто заговорит с вами.
Она сложила пергамент, зажгла при помощи кремня и стали лучину, а от
нее засветила крошечную черную свечу. Потом она запечатала пергамент
блестящим шариком воска. Один из двоих взял свечу из ее руки и погасил ее.
Другой взял красный камень, длиной с ее предплечие, на верхушке которого был
вырезан череп. Черный воск и череп. Сами символы и их значение не допускали
сомнений: августейшая эмерита являлась сейчас - или была в прошлом -
некромантом, мертвым сердцем на жаргоне темпларов, но учитывая то, как умело
она вытаскивала из нее мысли, скорее всего она была инквизитором, как и Лорд