"Мансур Абдулин. 160 страниц из солдатского дневника " - читать интересную книгу автора

на шахматной доске. Каждый выстрел производи с великой осторожностью!
Обидно, если кого-то из наших ребят, прошедших такой тяжелый путь до
Сталинграда, срежет своим же осколком...
К вечеру выкуриваем немцев из очередного подвала и решаем передохнуть.
Наступало 2 февраля 1943 года.
Просыпаюсь от чьего-то изумленного возгласа. Рассветает. Несколько
хлопцев, навалившись друг на друга, смотрят на противоположную сторону
улицы. Что там еще такое?! Вскарабкался по спинам, чтоб тоже посмотреть,
никто и не протестует - чего, мол, лезешь по живому, больно ведь: так
увлечены зрелищем. Смотрю на пустые глазницы окон противоположного дома и
тоже не сразу понимаю, что это обозначает. С подоконников косо-криво свисают
белые полотнища. На грудах битого кирпича тоже аккуратно разложены обрывки
белых тряпок. И тихо ни одного звука.
- Капитуляция.
Не помню, кто из хлопцев сказал это слово. Осторожно, будто боясь
спугнуть.
Выйти из укрытия? А если это ловушка?! Еще вечером немцы дрались с
ожесточением. Но любопытство одолевает: неужели правда капитуляция?! И что
мы должны делать вот сейчас, в эту минуту? Я увидел вдруг, что хлопцы
застеснялись, переглядываются с робкой радостной улыбкой: мол, чумазые мы
как черти, в пыли, в саже... Принимать капитуляцию - это же не бой. Тут,
наверное, нужен кто-то попредставительней... "Да где их искать,
представительных, - с испугом подумал я. - Надо скорей принимать, а то немцы
решат, что мы струсили, да передумают сдаваться!"
Спрыгнул я через головы хлопцев и пошел на середину улицы. Ноги как
деревянные. Иду медленно. Белые тряпки и полотнища на многих домах, про
которые мы и думать не думали, что там есть фашисты. Но где они сами?!
Поодаль от себя вижу таких же, как я, "представителей" - тоже
нерешительно топчется каждый посреди улицы. Краем глаза друг на друга
смущенно поглядываем: мол, вот, обрадовались, выставились как дураки...
Кажется, раздайся сейчас выстрел, и в первый момент будет просто неловко
друг перед другом...
Я свой автомат демонстративно перекинул через плечо: если смажут,
думаю, все равно не успею воспользоваться...
И вдруг они полезли из-под развалин, из всех нор поперли одновременно.
Тоже медленно шагают, бросают на снег автоматы и поднимают руки. К моему
непредставительному виду они равнодушны. Вот пистолет упал к ногам. Только
по этому и можно понять, что вон то завернутое в одеяло чучело - офицер. А
пистолетом, сволочь, кинул в меня так, что мало не промахнулся. Злись на
здоровье, сдавайся только!
Я вдруг с облегчением понял, что подвоха не будет: немцы народ
дисциплинированный. И это самая что ни на есть настоящая капитуляция.
Хлопцы, увидев фашистов в таком виде, приосанились и тоже высыпали на
улицу: гитлеровцы рядом с нами просто огородные пугала. Какое только тряпье
на них не наверчено! Бросают оружие в кучи и молча становятся по
восемь-десять человек в колонны.


* * *