"Мансур Абдулин. 160 страниц из солдатского дневника " - читать интересную книгу автора

дал аллах... Люче от пуля нада был умрал ему... в бою...
Я слушал пожилого узбека и вспоминал, как летом в училище падал в
обморок от ташкентского зноя. Большая у нас страна. Одни к жаре привычней,
другие к морозам. В декабре сорок второго под Сталинградом доходило до минус
тридцати-сорока. Можно, конечно, и минус пятьдесят человеку выдержать, и
минус семьдесят. Без ветра. А тут ветер степной, и одна защита - окоп. Я по
рождению сибиряк, и то еле стерпел, не замерз. Узбеков с юга лучше бы не
посылать сюда в морозы, а поберечь их до лета. Но когда враг прет со всех
сторон, когда над страной нависает угроза фашистского ига, нет места
подобному расчету.
Рядом в стрелковой роте тоже ЧП. После вчерашнего боя солдаты нашли в
поле рядом с окопами круглую, как люк танка, дыру. Из дыры поднимался теплый
запах жженого кирпича, как от только что сложенной и в первый раз
затопленной печки. Дыра при дальнейшем исследовании оказалась входом в
просторный отсек наподобие горшка пяти-шести метров в диаметре,
образовавшийся в результате взрыва фугасной бомбы. Глинистый вязкий грунт
раздался от взрыва в стороны, спрессовался, как кирпич, и внутренние стенки
"горшка" прожарились, только узенькие трещинки в них... Самые бойкие и
нахрапистые солдаты роты (решили выспаться, "как у Христа за пазухой".
Спустились туда восемнадцать человек и уснули навсегда: оказалось, что из
мелких, но глубоких трещин продолжалось выделение окиси азота от взрыва. Ну
кто мог знать о такой опасности? Знать могли шахтеры. Я шахтер, допустим.
Найди я этот "горшок" - прекрасную спальню, я забыл бы, что я шахтер, -
первым бы спустился захватить себе место... И когда ума наберемся?


* * *

Снег падает легкими пушинками. А среди дня заморосил мелкий, водяной
пылью дождь. Совсем сыро стало в окопах.
Ладно, что на днях фашистские транспортные самолеты, которые продолжали
свои ночные полеты, сбросили нашему батальону очень ценный груз. Сапоги
утепленные. Или лучше их назвать "бурки", на кожаной подошве, с кожаными
головками валенки. Удачно сшиты: теплые и сырости не боятся. Для такой
погоды, как сегодня, это лучше, чем наши валенки. Мы все с превеликим
удовольствием хорошо обулись.
А фрицы злились, что их бурки достались нам. Ночами кричали:
- Рус, отдавайт валенки, возьмить автоматы! (У нас и автоматов было
немецких полным-полно, и патронов к ним сколько хочешь.)
Ногам-то хорошо, но сверху нас мочит сырым снегом и дождичком.
Плащ-палатки порастеряли вчера. Что делать?.. Во-о-н там, на нейтральной
полосе, я вчера видел распоротые тюки, сброшенные фашистами для своих, с
разным тряпьем. Кажется, там есть плащ-палатки...
От наших передовых окопов, не более чем в двухстах метрах, лежат кучами
новенькие плащ-палатки. Сбегать бы, но... Крутился я, вертелся и все ждал,
что, может быть, кто другой попробует туда сбегать, и если все обойдется
благополучно, то и я сбегаю на нейтралку. Кивнул я на те палатки Суворову,
он дипломатически промолчал, а я уже оказался в неловком положении: как
будто я сам боюсь туда сбегать, а Суворову намекаю... Лучше бы уж и не
заикаться мне! А теперь придется сбегать, иначе повиснет на мне ярлык