"Дмитрий Абеляшев. Пастырь вселенной " - читать интересную книгу автора

уговору, что не замечают страха соседей. Ринат Бобров, который, разумеется,
сидел в "газике", достал из кармана свой талисман - кастет своего дедушки,
бывшего, по утверждению Рината, настоящим бандитом с большой дороги.
Внучек, кажется, вовсе не давал моральной оценки ни своему деду, ни орудию
убийства, которое, по его убеждению, должно было принести ему счастье. Ведь
дедушка же его дожил до глубокой старости и не разу даже не сидел,
опять-таки по рассказам Рината. Автомобиль был укомплектован выписанным
специально для этой цели беззвучным двигателем, чтобы по возможности не
привлекать внимания сквирла, охраняющего вход в нору. За рулем автомобиля
сидел сам полковник, и вот уже машина, выехав из расположения лагеря,
запетляла проселочными дорогами, а потом и вовсе поехала по полю. Лайна
повернулась к Зубцову и, сверившись с распечаткой карты, сказала
полковнику, чтобы тот держался чуть правее. А затем, минуты через две, дала
знак остановиться. В машине Зубцов оставил Ивана Самойлова и Шамиля
Тарзоева, Лайна же, полковник, Ринат и Владимир вылезли из машины и
направились в сверкающую золотом умирающих листьев березовую рощу
неподалеку.
За последнюю неделю осень уже полновластно вступила в свои права.
Потеплевший климат перенес листопад Черноземья аж на начало ноября - воздух
был свеж и прозрачен, деревья же, приберегавшие напоследок самые яркие
краски, теперь радовали глаз изысканной нарядностью. Сколько уже написано
было о красоте невзрачной средней полосы, вдруг оборачивающейся такими
царскими, роскошными красками в самый, казалось бы, печальный час своей
ежегодной участи! Для деревьев настало время почти умереть, чтобы в далеком
"потом", почти из ничего, из голых черных столбов в белом поле возродиться
вновь через долгие полгода подпольного, подснежного, невероятного
существования среди убивающего душу ноября и трескучих зимних морозов. И
вот, почти умирая, они слали свой прощальный привет тем, кто должен был
прожить ночной сектор года, не впадая в спячку, как медведи, деревья и
ежики, а наблюдая все фазы, участвуя в них на трезвую, ну или почти трезвую
голову. В руках у Владимира и Рината были автоматы, укомплектованные
недавно завезенными патронами, способными, по утверждению Зубцова, прошить
броню даже у исполинского сквирла. У самого полковника на плече висел
гранатомет, тот самый, из которого он виртуозно взял лошадиное чудище,
намеревавшееся расправиться с Володей возле сломанного маяка; Лайна же была
вооружена длинной узкой штуковиной, явно инопланетного происхождения. Почва
под ногами была сухой и черной - чернозем вырастил все, что ему полагалось,
вот только достался в этом году урожай, увы, космической саранче, а
нелюдям. Небольшой отряд беззвучно ступал по засохшим стеблям, двигаясь
скорее осторожно, чем быстро, и потому картина безмятежной философской
осени действовала умиротворяюще не только на Владимира.
- "Унылая пора, очей очарованье", - услышал Володя у себя над ухом
задумчивый женский голос. Владимир ошалело обернулся и, разумеется, увидел
Лайну. - Мне нравится Пушкин, - негромко пояснила она. Думаю, такой великий
поэт, как он, мог родиться лишь в стране с таким чудовищным, не пригодным
для жизни; климатом, как ваша. И в то же время русская осень -
фантастическое зрелище, думаю, вы тут все в душе поэты, если не переехали
отсюда куда-нибудь в Африку или, какое-либо иное, более пригодное для жизни
место! Володя задумался, как тут ответить. Отряд тем временем вошел в рощу,
где статные березы соседствовали с такими нарядными сейчас осинами, и