"Александр Абердин. О, этот дивный, юный мир" - читать интересную книгу автора

они растянулись на целых двадцать. Хотя на работу Виктор Борисович в это
утро все-таки так и не опоздал, он здорово перенервничал, но тем не менее с
широкой улыбкой на лице бодрой походкой вошел в свой отдел маркетинга
компании "Новатех", начальником которого являлся, поприветствовал свою
дружную команду и важной походкой прошествовал в кабинет. При этом он с
тревогой заметил, что старший маркетолог Дудкин улыбается слишком уж
радостно.
Впрочем чего бы это Дудкину не улыбаться, ведь ему было только тридцать
семь лет и у него имелось на иждивении трое не просто несовершеннолетних, а
малолетних детей. Уж его-то владелец компании при всем своем желании не
сможет выставить за дверь. Старший маркетолог Дудкин хотя и не был очень уж
хорошим специалистов, все же отличался какой-то совершенно невероятной
предусмотрительностью. Он даже спланировал рождение своих детей таким
образом, что его старшей дочери было сейчас двенадцать лет, а самому
младшему сыну всего два годика и таким образом до того момента, пока ему не
исполнится двадцать один год, Дудкина с работы никто не посмеет выгнать и он
таким образом сможет работать до пятидесяти шести лет.
Виктор Борисович об этом в свое время не подумал и теперь все трое его
детей были уже совершеннолетними, но при этом никто из них не работал. На их
достатке это никак не отражалось, но и иждивенцами они все равно не были,
поскольку получали социальное пособие лишь немного меньше пенсии его жены, а
вот его возраст уже был близок к критическому. Полтора месяца назад ему
исполнилось ровно пятьдесят лет, но выглядел он в самом худшем случае на
тридцать пять и был здоров, как бык. Увы, но внешний вид и его физические
кондиции через три года уже не будут играть никакой роли. Закон есть
закон, - молодым нужно было давать дорогу, да, и о стариках, которые в свои
сто и даже двести лет выглядели ничуть не старше его, а зачастую много
моложе, тоже были нужны рабочие места.
Все так же широко улыбаясь Виктор Борисович вошел в свой кабинет и
нажав на кнопку, пригласил к себе заместителя. Прошла минута, другая, но тот
не торопился явиться к нему в кабинет с докладом, как это всегда происходило
по понедельникам. Он нажал на кнопку снова, прошло еще три минуты, но его
зам так и не вошел в кабинет и тогда он сам решил пойти и посмотреть, чем
это он занимается в соседней комнате. Ну, а когда Виктор Борисович вошел в
кабинет Бориса Петровича Ветрова, то ему тут же чуть не сделалось дурно. Тот
небрежно развалился в своем кресле сняв с себя не только пиджак, но и
галстук, да, еще и расстегнул рубашку на две пуговицы, отчего его волосатая,
как у шимпанзе, грудь почти оголилась. Более того, у него на столе стояла
початая бутылка коньяка и стакан, в котором этого напитка осталось почти на
донышке. Быстро затворив за собой дверь, Виктор Борисович тихо сказал:
- Боб, быстро приведи себя в порядок.
- А на фига, Бобер? - Спросил его Борис Петрович - Парень, ты разве не
слышал утром в новостях, что эти уроды опять снизили пенсионный возраст?
Старик, мы с тобой уже не менеджеры среднего звена управления, мы
превратились в пеньков. С минуты на минуту в наш отдел ввалится инспектор
пенсионной службы и мы покинем эту идиотскую контору Никанора и будем целых
пятьдесят лет с упоением валять дурака, бить баклуши и что там еще делают
пеньки? Ах, да, забивать козла под липой.
От этих слов у Виктора Борисовича потемнело в глазах и он, сделав шаг к
стулу, рухнул на него, как подкошенный и слабым голосом спросил приятеля: