"Александр Абердин. Летящие по струнам - скользящие по граням" - читать интересную книгу автора

каком-нибудь летающем космическом свинарнике только потому, что кто-то на
далекой планете посчитал это для себя зазорным. Как же, они космические
волки, а им подсовывают такой позорный рейс, после которого их того и гляди
станут называть говновозами. Нам было на это наплевать, ведь мы "Синяя
птица".
Что же, если я смогу уговорить ребят, то "Синяя птица" вылетит из этой
клетки пусть и потеряв одно единственное перо. Лишь бы они не заартачились,
думал я и тупо смотрел на полки, стоящие перед собой. Дик Браун на одной из
них болтался на виселице из хлебного мякиша. Боже, как же я ненавидел его за
то, что он не сорвал со своих плеч генеральские погоны и не швырнул их в
морду тому уроду, который пришел к нему с предложением сдать во имя чего-то
там высокого своих друзей, а ведь Дик был для нас братом и чуть ли не
десятым членом команды, из-за чего мне было особенно гнусно на душе. Черт,
как они могли поступить с нами так? Мы же ведь никому и никогда не
переходили дороги! Тем не менее Счастливчик Мэт, Который Всегда
Возвращается, вляпался вместе со своей "Синей птицей" в какое-то жуткое,
вонючее дерьмо. Однако, хорошо было уже то, что я ценой какой-то
двадцатипятилетней дурацкой работы в чужом теле, от чего мне заранее было
тошно, мог отмыть своих самых любимых и близких мне людей от этой грязи.
Лишь бы они только согласились на эту сделку, а уж я тогда смогу пройти
через все, что угодно, даже через самый настоящий Ад.
Увы, но мои друзья и подруги запросто могли взбунтоваться, причем
именно из-за меня. Как это так, после всей этой подставы Счастливчик Мэт
превратится в раба на галерах, а они будут и дальше летать, как ни в чем не
бывало. Да, быть такого не может, ведь это позор для "Синей птицы"! Поэтому
с каждой новой минутой моя тревога усиливалась. Единственные, кто могли мне
помочь, это Джонни и Элен, наши добрые папочка с мамочкой, правда, в данном
случае Малышу нужно будет взять в руки ремень и пригрозить отстегать им
каждого, кто не станет слушаться командира. Если он, конечно, не заартачится
первым, ведь Джонни на двадцать шесть лет моложе меня и это я научил его
терпеть драконье шипение во время полета, а то ведь речь уже зашла о его
списании со струны. Медик он был первоклассный, а по части анабиоза мог
уступить пальму первенства только самому Господу Богу. Джонни имел взрывной
характер и, будучи настоящим великаном с обсидиановой кожей, как-никак рост
два метра тридцать сантиметров, почти на голову выше меня, обладал
титанической силой и еще большей способностью к концентрации силы. При этом
Джонни Малеле был еще и добрейшей души человеком. Он опекал нас везде, где
бы мы не находились, и кудахтал над нами, как квочка, наш добрый папочка
Джонни, а потому, узнав о том, что на мне кто-то собирается воду возить, мог
и взорваться так, что никому мало не покажется.
Прошло целых три часа сорок две минуты, прежде чем дверь за моей спиной
открылась и в ней не замаячила массивная фигура моего персонального
робота-надзирателя. Хотя этот остолоп не сказал мне еще ни слова, я встал
из-за стола и первым делом принялся упаковывать хлебные фигурки членов
команды "Синяя птица". Они были сантиметров по пятнадцать высотой и мне даже
удалось раскрасить их цветными фломастерами, купленными в тюремной лавке
вместе со стопкой бумаги. Половину стопки я сжевал, чтобы смешать с хлебным
мякишем и вылепить из нее все эти фигурки друзей и врагов, включая того
диспетчера, который сунул под нос "Карфагену" полторатысячник. Думая об этом
летном происшествии бессонными ночами, я даже вычислил, что это был за