"Дэн Абнетт. Рейвенор-отступник" - читать интересную книгу автора

существуют и другие обстоятельства: разочарование, несовместимость или, как
в случае с Карой, усталость. Свол долгое время верно служила мне, а до того
помогала моему наставнику Грегору Эйзенхорну. У нее не осталось никакой
личной жизни, и нечего больше доказывать. Вампирский клинок Чайковой чуть не
убил ее, но дал время задуматься. И тут появился Патрик Белкнап, в
буквальном смысле став ее спасителем, и принес с собой надежду на совсем
другую, спокойную жизнь. А она хочет жить. Хочет жить в мире, где
смертельная опасность не является каждодневной нормой. Она хочет уйти со
службы - ведь свой долг она давно выплатила - и обрести радости
обыкновенного и удивительного мира, любви и материнства, а также, готов
держать пари, ей хочется однажды стать бабушкой.

-

Я не могу ее винить. По правде говоря, и на меня порой накатывает
отчаяние и меня наполняет безнадежная мечта о том же самом. Кара совершила
даже больше того, что сам Император мог бы ожидать от бесперспективной
акробатки с Бонавентуры. Я всей душой желаю ей счастья и радуюсь тому, что
ей, хотя бы на краткий миг, удалось его обрести. К сожалению, долго оно не
продлится, если мы двинемся дальше. Боюсь, что все должно произойти сейчас
или никогда. Главное, чтобы она решилась. Мне очень хочется, чтобы она
набралась смелости и все мне рассказала. Я не стану произносить напыщенных
речей, изображать расстройство или уговаривать передумать. Она прекрасно
меня знает. Я просто от всей души благословлю ее. Инквизитору редко
предоставляется такая возможность.

-

Но я не стану и подталкивать ее к этому. Кара слишком хороша, чтобы ее
потерять. Ей придется прийти к решению самостоятельно и в свое время. Что ж,
думаю, это говорит обо мне как о властном и вздорном командире.
Оправдываться не стану. Я имперский инквизитор. Грегор Эйзенхорн воспитал во
мне эту властность, и мне никогда не изменить себя.

-

И лишь Император ведает, как бы мне того хотелось.

-

В доме находятся еще два человека.

-

Я откатываю свое кресло жизнеобеспечения от окна и проплываю над
комнатой. Мое бронированное вместилище темно-матовое, зловещее и обтекаемое,
оно парит в воздухе, поддерживаемое постоянно вращающимся и тихо гудящим
гравитационным обручем. Я не покидаю кресла с тех пор, как практически
лишился тела почти семьдесят лет назад, когда под Вратами Спатиана
свершилось отвратительное алхимическое преобразование триумфа в трагедию.