"Александр Абрамов, Сергей Абрамов. Гамма времени (Авт.сб. "Тень императора") (детск.)" - читать интересную книгу автора

Почему Янек заманил меня в этот бар? Чего они добивались? Откуда такое
сходство между Войцехом и убитым автоматчиком? Почему Эльжбета, полностью
равнодушная вначале, вдруг с такой решительностью пришла на помощь? Что ее
побудило: упоминание о Жиге, о медали, о лозунге? Но разумно ответить хотя
бы на один из этих вопросов я так и не мог.
Да и некогда было. Желтый "плимут" все-таки мелькнул позади. Или мне
это только показалось? Но мы уже подъезжали к мосту, и я, обогнав "скорую
помощь", вылетел на этот почти иллюминованный мост, мерцающий огнями, как
зажженная елка. Мелькнули постовые в дождевиках с капюшонами. Дождь
выручал меня. Без него мне едва ли бы удалось проскочить здесь на такой
скорости. Но я проскочил. Свернул в первый же приглянувшийся мне уличный
пролет, на углу потемнее опять свернул, сманеврировал так еще и еще раз,
избегая широких и людных улиц, и затормозил: перекресток мне показался
знакомым. Я открыл дверцу машины и побежал к навесу у фонаря, где час
назад мы стояли вместе с Лещицким.



СОЛЬ

Я прижался к стене, где было посуше, и вздрогнул: Лещицкий по-прежнему
стоял рядом, рассматривая раздвоившиеся на свету капли. Как будто он
только что возник из ночи, дождя и блеклого фонарного света. И какое-то
смутное, невольное движение мысли потянуло меня взглянуть на часы. Так и
есть: без пяти десять. Что-то нелепое происходило со мной, события и люди
входили и уходили, и само время, казалось, раздваивалось, как дождь на
свету. В одном ракурсе я кружился в вихре загадок и неожиданностей,
влекомый случаем, удачей и страхом, в другом - буднично стоял под навесом,
ожидая такси. Бег времени начинался с унылой фразы Лещицкого: "И дождь
идет, а такси нет". И сейчас он начался с нее же, но остановить его я не
мог: я уже не владел собой. Время владело мной, как и часами, упорно
возвращая их и меня к одной и той же минуте. Только на сей раз я не увидел
такси. А что, если пойти пешком? "Не сахарный, не развалишься", - говорили
мне в детстве. И я решительно зашагал под проливным дождем, даже не
простившись с Лещицким: время, владевшее мной, должно быть, опять
подсказало, что это неважно.
Так я прошел полквартала и остановился: навстречу из темноты вышли двое
в плащах с оттопыренными карманами. "Начинается", - вздохнул я, вспомнив о
комиксах с неизменно повторяющимися персонажами. Один был в надвинутой на
глаза мокрой фетровой шляпе - я сразу узнал и кривой рот, и шрам на щеке;
другой стоял поодаль, почти неразличимый в темноте за дождем.
- Огонька не найдется? - спросил Войцех, не узнавая меня или
притворяясь.
Ну что ж, и я могу притвориться. Достал из кармана зажигалку и смятую
пачку сигарет. Пока он закуривал, чиркая зажигалкой, каждый раз освещавшей
мое лицо, голос из темноты спросил:
- А вы не поляк, случайно?
- Случайно поляк, а что? - спросил я в ответ, переходя на польский.
- Не знаешь ли местечка поблизости, где земляки могут встретиться?
- Отчего не знать, знаю, - помедлил я, все еще не понимая их игры, но