"Александр Абрамов, Сергей Абрамов. Гамма времени (Авт.сб. "Тень императора") (детск.)" - читать интересную книгу автора

треп, приехали. Давай к углу.
- Закурить есть? - спросил он хрипло.
Мы закурили.
- Так земляки не прощаются, - заметил он укоризненно. - Есть тут одно
местечко. Недалеко. Слетаем?
Я вспомнил насмешки Лещицкого над моей осторожностью и безрассудно
кивнул:
- Слетаем.
Он газанул. Рванулись навстречу темные массивы домов без реклам - на
окраине даже в таких городах темновато. Я закрыл глаза, не пытаясь
узнавать улиц. Не все ли равно, какое это "местечко", и не все ли равно
где.
В конце концов машина остановилась у бара с потухшей вывеской. "Почему
потухла? Не знаю. Перегорело что-нибудь, - равнодушно отмахнулся водитель,
вылезая из машины. - Внутри света хватит", - прибавил он. Внутри света
действительно хватало, потому что сквозь мутное, немытое стекло витрины
отчетливо виднелась высокая стойка с бутылками, электроплитой и
никелированным баком. На оконном стекле в углу было написано от руки
черной краской: "Мариам Жубер. Кава, хербата, домове частка" [кофе, чай,
домашние пирожные]. Бар был закрыт; мой шофер долго стучал в стекло двери,
и его кто-то долго разглядывал изнутри. Потом щелкнул замок, и дверь
открылась.
В крохотном пространстве перед стойкой стояло несколько пустых
столиков, должно быть никем не занимавшихся с прошлой недели, потому что
их черные пластмассовые доски от пыли стали серыми. Единственный
посетитель бара почти лежал животом на стойке и сосал что-то мутное из
бокала, болтая с буфетчицей. Сначала я не обратил на нее внимания:
обыкновенная девушка из кафетерия, с модной прической и подкрашенными
бровями и веками. Здесь их штампуют, наверно, на какой-нибудь фабрике. Но
уже минуту спустя меня заинтересовали ее глаза. Необыкновенные глаза.
Умные и насмешливые, они то вспыхивали, то погасали, и даже цвет их,
казалось, менялся по прихоти их владелицы. У ее собеседника то и дело
кривился рот, и от этого дергался шрам на левой щеке. Я уже пожалел, что
поехал.
- Поздно, Янек, - упрекнула девушка за стойкой, - мы уже не работаем.
Но мой водитель по-хозяйски кивнул мне на пыльный столик, что-то шепнул
красивой буфетчице, перенес ко мне бокалы с виски и сифон с содовой и,
взяв под руку криворотого, ушел с ним за стойку, где виднелся спуск в
освещенный подвал.
- Тоже поляк? - спросила девушка, равнодушно оглядев мой старый плащ и
мокрые волосы.
Я засмеялся.
- Сейчас вы спросите, давно ли я из Польши.
- Зачем? Мне это безразлично.
Она отвернулась. А ко мне уже подсели Янек со своим спутником: Янек -
рядом, криворотый - напротив.
- Янек сказал, что тебе известно что-то о письмах, - начал он. -
Выкладывай, что знаешь.
- Я пишу только в "Трибуна люду", - сказал я.
- Нашел чем пугать. Мы в сорок пятом из таких зразы делали.