"Александр Абрамов, Сергей Абрамов. Хождение за три мира (Авт.сб. "Тень императора") (детск.)" - читать интересную книгу автора

сказки. Прямо доктор Джекиль и мистер Гайд. Только кто Джекиль и кто Гайд?
- Ясно кто, - отпарировала Галя, - себя-то ты не обидишь.
Ольга не поняла:
- Вы о ком?
- Оленька, - сказал я, - это агенты международного империализма,
переброшенные к нам на самолете без опознавательных знаков.
- Я серьезно.
- И я серьезно. Есть такой английский писатель, по фамилии Стивенсон.
Читают его обычно в юности. Даже медики. Для них, кстати, этот рассказ
почти пособие по курсу психиатрии, ибо Джекиль и Гайд - это, по сути дела,
один человек, вернее, квинтэссенция добра и зла в одном человеке. С
помощью открытого им эликсира, или, на языке медиков, некоей смеси
сульфаниламидных препаратов и антибиотиков, благородный Джекиль
превращается по ходу действия в подлеца Гайда. Изложил точно? - спросил я
Галю.
- Вполне. Поищи в карманах - может быть, Гайд оставил какие-нибудь
следы своего превращения?
Я порылся в карманах и выбросил на стол пакетик с таблетками от
головной боли.
- Должно быть, вот это. Я тройчатки не покупал.
- Может быть, это ты ему положила? - Галя спросила Ольгу.
- Нет. Наверно, это купил он по дороге домой.
- Ничего я не покупал, - рассердился я, - и вообще я не был в аптеке.
- Значит, это был Гайд. А других следов он не оставил?
Я машинально провел рукой по нагрудному карману.
- Погоди. Блокнот не на месте. - Я вынул блокнот и раскрыл его. - Тут
что-то написано. Где мои очки?
- Дай сюда. - Галя вырвала блокнот и прочла вслух: - "Если со мной что
случится, дайте знать жене, Галине Громовой. Грибоедова, 43. Сообщите
также в Институт мозга профессорам Заргарьяну и Никодимову. Очень важно".
Даже подчеркнул, что очень важно, - засмеялась она. - А Галя, конечно,
Громова. Я же говорю, что бред последовательный. Только почему Грибоедова?
Старо-Пименовский - это улица Медведева.
- А есть ли у нас улица Грибоедова? - спросила Ольга. - Я что-то не
слышала.
- Есть, - вмешался я. - Это бывший Малый Харитоньевский. Только такого
дома там нет. Видимо, Гайд имел в виду какой-то проспект, а не улицу.
- А кто это Заргарьян? - заинтересовалась Галя. - Никодимова я знаю.
Это физик, и, между прочим, довольно крупный. Только он не в Институте
мозга, а в Институте новых физических проблем. А кто такой Заргарьян, не
знаю.
- А ведь это не Сережка писал! - вдруг воскликнула Ольга. - Не его
почерк... хотя у "в" такая же закорючка и палочка у "т" такая же.
Посмотри.
Я нашел очки и прочел запись.
- Почерк-то похож. Я студентом так писал. А газетная писанина почерк
испортила. Сейчас я так не напишу.
Я повторил в блокноте запись. Она сильно отличалась от первой.
- Да-а, - протянула Галя, - графологической экспертизы не потребуется.
А может быть, почерк меняется в сомнамбулическом-состоянии?