"Александр Абрамов, Сергей Абрамов. Все дозволено" - читать интересную книгу автора

пространстве, соразмерном баскетбольной площадке, свободно парили в
воздухе, лежали, висели и ползали люди, внешне ничем не отличавшиеся от
земных. Высота воздушной прокладки между ними и грунтом не превышала
полутора метров, а сам грунт был покрыт газоном не газоном, а чем-то вроде
ярко-зеленого мха или пуха. Барахтавшиеся над ним люди, казалось,
пребывали в состоянии невесомости, причем не падали и не взлетали, а
держались на одном уровне с полной непринужденностью. Все это были молодые
мужчины, лет тридцати или меньше, успевшие обрасти, как древнехристианские
монахи, не знавшие с юношеских лет ни бритвы, ни ножниц. Но волосы у них
не росли ниже шеи, загорелая, без единого волоска кожа даже поблескивала,
как у спортсменов-пловцов. По сложению они походили на Малыша, только тот
был выше и шире в плечах, да и мускулатура их казалась равномерней и
гармоничней. И какая странная потенциальная гармония, подумал Алик: она не
служила телу, не управляла им. Сложенные, как античные боги, эти бородатые
мужи были беспомощны, как младенцы: они лежали на спине и сучили ногами,
пуская пузыри изо рта; не ходили, а ползали, может быть потому, что
воздушная подушка не позволяла ходить, или потому, что ходить не умели.
Они шевелили пальцами и издавали звуки, даже отдаленно не напоминавшие
человеческую речь. Мычание или курлыканье, визг, писк, свист или бульканье
то и дело переходили в истошный крик, какой только позволяли их развитые
легкие. Даже повторявшихся междометий не было слышно - взрослые ползунки
не общались меж собой, гомон их был бессмысленным и бессвязным, просто
естественной, природной тренировкой языка, челюстей и голосовых связок.
Они действительно были младенцами, хотя по внешнему виду любой мог быть
мастером спорта. Когда такой "мастер" издавал свой истошный, надсадный
крик, над ним немедленно появлялась ярко-зеленая трубка или свисток, а
точнее, соска с присущей ей функцией: ее сразу же хватали жаждущие ребячьи
губы. Она не материализовалась из воздуха, не возникала из ничего, а
просто приобретала цвет, доселе почти незаметная в неярком блеске зеленого
солнца. Такие соски в несчетном множестве болтались по всей площадке на
таких же еле видимых шлангах, тотчас же превращавшихся в тоненькие зеленые
струйки, должно быть, вкусной и питательной жижицы, потому что бородатые
младенцы, с присвистом насосавшись, отваливались насыщенные, довольно
урча.
- Вот тебе и детские ясли, - сплюнул Малыш, - смотреть противно!
- А почему они в воздухе?
- Какой-нибудь гравитационный фокус. Такая воздушная люлька гарантирует
от неожиданностей.
- Так они же взрослые. Может быть, это сумасшедший дом?
- А я знаю? - озлился Малыш. - Встретились с чужим разумом. Ура!
Раздевайся и булькай - вот тебе и контакт.
Он не закончил фразы: что-то сверкнувшее в воздухе полоснуло его по
плечу - не то стальная проволока, не то серебристый лучик, тотчас же
исчезнувший. Страшная боль ожгла его. Даже дышать стало трудно. Но куртка,
должно быть, все же смягчила удар: левое плечо и рука хотя и онемели, но
не утратили подвижности. В ту же секунду охнул от боли Алик. Серебристая
змейка хлестнула его по ноге, и только одежда, не подпустившая ее к телу,
позволила ему удержаться и не упасть.
В двух метрах от них, в проходе между кустами, откуда они вышли к
площадке, возвышался голый бородач, такой же, как и булькавшие за пленкой,