"Александр Абрамов, Сергей Абрамов. Всадники ниоткуда (Трилогия "Всадники ниоткуда", #1)" - читать интересную книгу автора

адмирала Томпсона и у которых после его отъезда накопился собственный опыт
встреч с космическими гостями. Мы только что позавтракали после отлета из
шереметьевского аэропорта, в кабине было тихо, в слабо доносившемся
снаружи мерном гудении моторов тонули все местные звуки, вроде шуршания
развертываемых газет или негромких разговоров соседей. Самое подходящее
время для разговора о письме Мартина. Пока Зернов читал и перечитывал
листки письма, я шепнул Ирине:
- Ты помнишь письмо, конечно. Вспомни все неясные для тебя места и
сформулируй вопросы. Зернов - это профессор на кафедре, который терпеть не
может неточного непонимания.
- А бывает точное?
- Конечно. Я не понял того-то, в том-то сомневаюсь. А неточное - это
неумение определить главную неясность, глупый вопрос и бараньи глаза.
Я тут же закрылся газетой, предпочитая не слышать ответа. К тому же все
неясности мне предстояло сформулировать самому. В чем отличие оборотней
Мартина от памятных двойников? Я мысленно сгруппировал их: пустые глаза,
непонимание многих заданных им вопросов, автоматизм движений и действий,
неверные представления о времени, граничащие с иным, чем у человека,
зрением: они не видели солнца, голубого неба и не удивлялись
электрическому свету на улицах. У них не было человеческой памяти: девушка
Мартина не только его не узнала, она его просто не помнила. Пули из
пистолета Мартина, пронизывавшие их насквозь, не причиняли им никакого
вреда: значит, и внутренняя структура их была иной, чем у человека.
По-видимому, на этот раз "облака" не копировали людей, а создавали лишь
внешне похожих роботов с ограниченной в каких-то пределах программой.
Итак, первая нелепость: почему изменился метод моделирования и в каких
именно пределах он изменился?
Но, кроме людей, "облака" моделировали и вещи. Дубликат нашего
снегохода был настоящим. Настоящими были и вещи в городе Мартина.
Прохладительные напитки можно было пить, сигареты можно было курить, на
автомобилях можно было ездить, а пули из полицейских автоматов пробивали
даже камень. В домах были настоящие окна и двери, в настоящих кафе
торговали настоящим кофе и сосисками, и владелец настоящей автоколонки
продавал вам настоящее масло и настоящий бензин. И в то же время настоящие
автомобили возникали как призраки на шоссе, пересекающем город, возникали
ниоткуда, из пустоты, и на противоположном конце его исчезали так же
призрачно и в такой же пустоте, превращаясь в ничто, в облако пыли,
вздыбленной только что шуршавшими по асфальту колесами. И не все двери в
домах куда-то вели, некоторые не вели никуда, за ними была та же пустота,
только непроницаемая и черная, как спрессованный дым. Значит, и в
моделировании окружающего человека материального мира была какая-то иная
система, в чем-то его ограничивающая. Сформулируем вторую неясность:
почему иная система, в каких целях и чем ограниченная?
И еще неясность: в создании самолета-двойника на пути из Мирного в
Москву Зернов уже допускал возможность иной системы моделирования.
Совпадала ли она с описанной Мартином?
- В какой-то степени, - ответил, подумав, Зернов. - По-видимому,
"облака" создают разные модели по-разному. Вы помните багровый туман в
самолете, когда не было видно сидевших рядом? В Сэнд-Сити даже неизвестно
точно, достиг ли туман такой же густоты; газета пишет, что воздух был