"Александр Абрамов, Сергей Абрамов. Селеста-7000 ("Серебряный вариант")" - читать интересную книгу автора

нарушил его Керн.
- Я впервые слышу полностью этот рассказ и понимаю цель ваших вопросов,
- сказал он Рослову. - Вы обратили внимание на то, что он воспроизводил
бессмысленный для него текст с механической точностью магнитофонной
записи. Не сбился ни на одном слове, словно цитировал по журналу или
учебнику.
- Он процитировал даже Эйнштейна, - вспомнил Рослов.
- Вы что-нибудь понимаете? Ведь он нигде не учился. И читает-то по
складам.
- Нет ли среди ваших пациентов математиков или биологов? - спросил
Рослов.
- Вы думаете, что он мог услышать от кого-нибудь эти "параметры"?
Галлюцинация могла, конечно, обострить память, - задумчиво согласился
Керн, - но от кого он мог слышать, с кем общался? Практически - ни с кем.
Нелюдим и замкнут. Да и нет у нас таких, чьи разговоры могли бы породить
эту биомагнитофонную запись. Несколько спившихся курортников, два
студента-наркомана и бывший врач - параноик. О "параметрах" они знают не
больше Пэррота. Нет, это категорически отпадает.
- Тогда это дьявольски интересно, - сказал Рослов.
- И необъяснимо.
- Почему? Никто даже и не пытался найти объяснение.
- Странная галлюцинация, - заметил Керн. - Странная и сложная.
Предположить, что он придумал все это уже в период болезни, трудно - не
тот интеллект. Болезнь, конечно, могла обострить фантазию, но не у него.
Да и патологические нарушения психики - несомненно следствие, а не причина
галлюцинации.
- А вы помните, как он процитировал Бога о необратимых изменениях в
сознании и мышлении? - спросил Рослов. - Кто-то или что-то очень точно
прогнозировали последствия происшедшего.
- Кто-то или что-то? У вас есть объяснение?
- Пока нет. За объяснениями мы поедем на "белый остров".
Керн улыбнулся сочувственно и не без сожаления.
- С удовольствием встречусь с вами вторично, только не в качестве
лечащего врача, - заключил он. - На вашем месте я бы не рисковал.
А Шпагин с Яниной в это время выслушали почти аналогичное пожелание от
вышедшего в отставку инспектора уголовной полиции города Гамильтона.
Корнхилл, привезший их в белый коралловый домик с такими же плитами
открытой веранды, тотчас же уехал, сославшись на неотложные дела. Смэтс,
располневший и обрюзгший, больше похожий на трактирщика, чем на
полицейского, понимающе усмехнулся:
- Никогда не верил мне, не верит и сейчас и только из профессиональной
солидарности не хочет признаться в этом в вашем присутствии.
- Что значит "не верит"? - удивился Шпагин. - Вы же не уверяете его,
что привидевшееся вам на острове происходило в действительности!
- Он не верит в то, что я был трезв.
- Почему?
- Потому что я всегда любил выпить, люблю и сейчас. - И Смэтс, не
вставая, вынул из шкафчика под рукой и водрузил на стол открытую бутылку
виски. - Начнем? Или вы предпочитаете модный джин с тоником?
- Слишком жарко, - сказал Шпагин.