"Александр Абрамов, Сергей Абрамов. Глаза века (Сборник "Мир приключений")" - читать интересную книгу автора

правильнее этого гимназиста. Самый уровень его умственного развития
гораздо выше.
Володя еще ниже опустил голову. Даже уши его покраснели.
Петр Львович перехватил мой укоризненный взгляд.
- Непедагогично высказываюсь? Пожалуй, - согласился он. - Но ведь это
не ему похвала. Это похвала веку.
- Сильно сказано, - усмехнулся я.
Но Петр Львович не принял брошенного мной мостика к шутке. Он спорил
всерьез.
- Вы знаете, что такое "глаза века"? - вдруг спросил он и тут же, не
ожидая ответа, задал, казалось бы без всякой связи с предыдущим, другой
вопрос: - Помните сочинение вашего сына о предоктябрьской Москве?
Еще бы не помнить! Мне оно не очень понравилось. Володька манерничал,
повторяя газетные трюизмы о пыли и мусоре, горбатых переулках и
подслеповатых фонарях.
Но Петр Львович почему-то поставил ему пять с плюсом.
- Вы, кажется, были не согласны с оценкой?
- С плюсом. Сочинение толковое, грамотное, - я искоса взглянул на
Володьку: не обиделся ли, - пятерочное сочинение. Но плюс - это уже
"экстра". А "экстра" не было. Школьные банальности без души.
- Без души? - иронически повторил Петр Львович. - А по-моему - без
умиления. Теперь понимаете, что такое "глаза века"?
Каюсь, я ничего не понял.
- Не понимаете? А все очень просто. Володя писал по материалам, но с
точной, не искривленной перспективой. Он видел все глазами своего времени.
А вы видите это глазами своего детства - и Москву, и себя. Вот и возникает
некая аберрация зрения. Вы не обижайтесь, я не только о вас говорю. Все
мемуаристы этим грешат. Вспоминают, а глаза не те. Вам приходилось уже в
зрелом возрасте видеть то, что запомнилось и полюбилось вам в детстве? Ну,
дом, сад, пейзаж какой-нибудь... Приходилось? - И в ответ на мой
утвердительный кивок он победно закончил: - Вот видите! И, конечно,
разочаровались. Все оказалось ниже, меньше, бледнее, невзрачнее. Это и
есть "глаза века".
Мне не хотелось сдаваться.
- По-моему, спор не об этом... - начал я и осекся.
В передней мягко щелкнул замок.
- Конечно, они уже спорят, - сказала жена, входя в комнату, - а у
мальчика еще уроки не сделаны.


Володька, оказывается, на меня не обиделся. Он сам сказал об этом,
правда не мне, а Тане, нашей соседке и своей однокласснице из параллельной
группы. Они вместе пришли из школы и стояли на площадке у лифта. Дверь на
лестницу была приоткрыта, и, хотя они говорили тихо, я все слышал.
Спрашивала Таня, смуглая девочка-подросток, угловатость которой
смягчалась еще не выраженной, но уже намечающейся округлостью линий
будущей женщины.
- На кружок придешь?
- Не знаю. Нет, наверно.
- Ты же сочинение должен читать.