"Александр Абрамов, Сергей Абрамов. Глаза века (Сборник "Мир приключений")" - читать интересную книгу автора

Средств для опровержения у меня не было.
- А ведь я знаю, господа, почему для него это пустяк, - продолжал
Благово, презрительно на меня поглядывая. - Я вам расскажу сейчас кое-что.
В конце концов, мы уже определились политически. Все мы сочувствуем
кадетской партии...
- Кроме меня, - сказал я.
- Знаю, - пренебрежительно откликнулся Благово. - Его судьбы России не
интересуют. - Он демонстративно кивнул в мою сторону. - Вы знаете, что он
отказался работать для комитета.
Я никогда не был в суде, но мог бы точно представить себе состояние
подсудимого, когда зал сочувствует прокурору.
- Это правда? - спросил Колосов.
Я молча пожал плечами.
- Он даже листовок не вернул, - ехидно прибавил Благово.
- Я их выбросил, - зло сказал я.
Меня бесил этот наглый барчук, но спорить с ним я не умел.
- Тогда с кем ты? С монархистами? С эсерами? С большевиками? Или,
может, просто обыватель?
Я был "просто обыватель", но признаться в этом не мог решиться.
- По-моему, таким у нас делать нечего, - продолжал добивать меня
Благово. - Кто не понимает, что кадетизм грядет...
- Куда это он грядет? - насмешливо перебил Володька.
Теперь на скамью подсудимых сел он, но и бровью не повел.
- Интересуюсь, куда? - продолжал он, обращаясь к замолчавшему Благово.
Тот наконец нашел ответ.
- На авансцену истории.
- А не на свалку?
- Ну, знаете... - протянул Благово и демонстративно развел руками.
Все сразу вскочили и закричали, перебивая друг друга, как на уличном
митинге.
И сквозь шум мне показалось, что я слышу спор Благово с Володькой.
- Так думать могут только пораженцы!
- А кому нужна победа в этой войне?
- Хотя бы армии - кому!
- Солдатам?
- Ну, и солдатам.
- Солдаты - это народ, а народу нужна победа не в такой войне.
- А в какой?
- В гражданской, - сказал Володька и, оглянувшись на меня, прибавил: -
Пошли. Нечего нам здесь делать.
Мы встали, провожаемые всеобщим свистом. Мимо нас, демонстративно
заткнув уши, пробежала Зиночка. Мы вышли за нею.
Воскрешенное воскресенье. Трудно даже выговорить такое.
А между тем оно повторилось, или почти повторилось, как в подобии
треугольников, когда углы равны, а треугольники-то, в общем, разные.
Все было как и тогда - те же встречи, те же споры, и гнев мой тот же, и
та же беспомощность мысли. Только тогда я был один, никто не поддержал
меня на кадетском сборище, я был осмеян и освистан. И ушел без всякого
шума - выгнать не выгнали, но и остаться не попросили.