"Дэниел Абрахам. Предательство среди зимы ("Суровая расплата" #2)" - читать интересную книгу автора Биитра почти не замечал прохожих и думал только о любимых рудокопных
механизмах: водоподъемниках, дробилках, лебедках... К руднику, прикинул Биитра, можно добраться еще до того, как шустрое весеннее солнце пройдет две ладони. Носильщики пошли южным трактом, оставляя горы за спиной, и вскоре по извилистому каменному мосту пересекли реку Тидат, вытекающую из ледника. Впереди лежала долина - усадьбы, предместья, луга, поля озимой пшеницы. Почки на деревьях уже полопались. Еще пара недель - и весна буйно зазеленеет, отберет у воровки-зимы солнце. Посыльный быстро поведал то немногое, что знал. Впрочем, еще до середины пути в ушах засвистел ветер и сделал беседу невозможной. Чем ближе они подходили, тем яснее Биитра представлял себе, куда направляется. В первом руднике, что семейство Дайкани взяло внаем у хая, шесть воздушных колодцев, а здесь - четыре. Медленно, постепенно перед мысленным взором Биитры всплыли все подробности, и задача стала четкой, словно ее вычертили грифелем или выбили в камне. К тому времени, как паланкин достиг рудничного предместья, пальцы Биитры онемели, из носа потекло, зато в уме сложились четыре догадки о причинах происшествия и десять вопросов, которые помогут выбрать из догадок одну, верную. Позабыв про хлеб с чаем, он поспешил в рудник. Сидя у жаровни, Хиами вязала шелковый шарф и слушала, как мальчик-раб поет песни времен Империи. Высокий переливчатый голос рассказывал, как любили и сражались, побеждали и погибали полузабытые императоры, как враждовали друг с другом поэты и плененные ими духи-андаты. Одни песни фривольностью, но все были древними. Хиами не любила слушать написанное после Великой войны, когда были разрушены далекие дворцы и уничтожены воспетые в старых песнях земли. После войны начали петь про хайем - трех братьев-претендентов на трон хая, - про то, как двое гибнут, а третий забывает свое имя и обрекает сыновей на новое кровопролитие. Плач о погибших, восхваление победителей - все это раздражало Хиами, а сейчас ей больше всего хотелось успокоиться. Вошла служанка - совсем юная, в строгих светлых одеждах - и приняла ритуальную позу, говорившую о приходе гостьи, по положению равной хозяйке. - Идаан, дочь хая Мати. - Я знаю, кто такая сестра моего мужа! - оборвала Хиами, не переставая вязать. - Еще скажи, что небо голубое! Девочка зарделась, ее руки попытались изобразить три разных жеста, но не сложились ни в один. Хиами пожалела о своих словах, убрала шарф и приняла позу мягкого приказа. - Веди ее сюда. И принеси стул поудобнее. Служанка благодарно кивнула и убежала. Вошла Идаан. Идаан едва исполнилось двадцать: она годилась Хиами в дочери. Не красавица, хотя это мог распознать лишь опытный глаз: иссиня-черные волосы переплетены серебряными и золотыми нитями, глаза подкрашены, кожа напудрена, выпуклости бедер и грудей подчеркнуты сине-золотыми шелками. Мужчине или неопытной девушке Идаан показалась бы первой красавицей города, но Хиами умела отличить природный дар от искусной подделки. Впрочем, искусство она ценила выше. |
|
|