"Федор Абрамов. Дом" - читать интересную книгу автора

- На ком, на ком?
- На роботе, говорю. Ученым человек такой заказан. Железный. Чтобы в
любой момент работал и чтобы пить, исть не просил. И чтобы без этого... -
Таборский ловко, как фокусник, щелкнул ниже подбородка.
И вот уж старухи - ох русский человек! - отмякли:
- Да уж так, так, железного надоть, раз живые робить не хотят.
- А коровы-то как? Может, и коров железных наделаете?
- Не, коровы будут обыкновенные, только другой породы. Медвежатницы!
- Медвежатницы?!
- Да. Чтобы зимой лапу сосали, сена не просили.
- Ох, ох, вралина! - застонали старухи. - Как тебя и земля-то терпит.
С Петром Таборский поздоровался за руку и сразу по-свойски, как с
давнишним приятелем:
- Приехал, говоришь, крепить смычку города с деревней? Давай-давай. А
меня помнишь? Что? Не помнишь, как один моряк тебя с братом на моторке в
город вез? Ну и ну! Вы еще, кажись, в ФЗУ опаздывали.
У Петра по-хорошему, по-доброму защекотало в горле. Было такое дело,
точно. Они прибежали с Григорием в райцентре на пристань - парохода нет и
неизвестно, когда будет. И вот в это самое время в старую ожидалку, где
торговали проездными билетами, ввалился" подвыпивший морячок с веселыми и
наглыми глазами: "Что за слезы на берегу в мирное время!" Куда-то сходил, с
кем-то поговорил - раздобыл моторку. И их с Григорием взял.
- То-то! - сказал довольно Таборский. - Взаимовыручка - закон жизни. Я
и Михаилу, брательнику твоему, немало добра делал.
- Делал волк добро корове! - сердито фыркнула Лиза.
Таборский, однако, и бровью не повел на это, зычно, во все горло
объявил:
- Час - перекур, пять минут - работа! Есть возражения?
Долгонькими оказались эти пять минут. Тридцать одну копну накопнили -
Таборский тоже бегал, как застоявшийся жеребец. И, наверно, еще бы погребли,
да тут неожиданно из накатившейся тучи хлобыстнул дождь.

3


Девочошки первыми очухались - с криком, с визгом кинулись в гору, за
ними, охая и крякая, посеменили старушонки, Антон Таборский показал свою
прыть...
А им что делать? Домой далеко - через весь луг бежать надо, к чужим
людям в мокрой одежде не хочется. Петр крикнул:
- Чего ж мы ворон считаем? Давай на старое пепелище!
Воды в тучке хватило ровно настолько, чтобы отбить гребь да вспарить
их, потому что едва они поднялись в гору, как дождь перестал и опять
брызнуло солнце.
Петр с головы до ног закурился паром.
Прижимая к груди скинутые по дороге туфли, он подошел к разлившейся на
дороге перед домом луже, песчаный бережок которой уже крестила своей
грамоткой шустрая трясогузочка, попробовал ногой воду и вдруг, как в детстве
обмирая от страха - такая бездонная глубь с белыми облаками открылась ему, -
ступил в нее.