"Федор Абрамов. Дом" - читать интересную книгу автора

у калитки сбоку и на какое-то мгновенье блаженно закрыл глаза: такой
гремучий, такой чистый звон раскатился вокруг. - Это чтобы без доклада не
входить. В городе в звонок звонят, а мы - хуже?
В это время еще одно кольцо забренькало - у соседей. Калина Иванович из
дому вышел - с котомкой, с черным, продымленным чайником, а следом за ним -
сама.
- Знаете, нет, кто это? - быстрым шепотом спросил Михаил у братьев. -
Не знаете? Да это же Калина Иванович! Дунаев!
- Дунаев? Тот самый Дунаев?
- Да, да, тот самый!
- Это о котором статья-то нынешней зимой в "Правде Севера" была? - Петр
все еще не мог поверить, чтобы такая знаменитость у брата под самым под
боком жила.
- Статья!.. Одна, что ли, о нем статья была? Шутите: комиссар
гражданской войны! Самого Ленина видал...
Котомка была явно не по старику - его качнуло, обнесло, и Михаил
задорно крикнул Евдокии, обхватившей мужа:
- Держи, держи крепче! Чего ворон считаешь?
- Замолчи, к лешакам! Без тебя тошно.
- Видали, видали, какой голосок! Зря, думаете, Дунька-угар прозвали.
Михаил потащил братьев на соседнее подворье. Прямо через воротца в
старой изгороди. С Евдокией - просто. Что ни ляпнул, что ни брякнул, и
ладно. Все прошла, все вызнала, где ни бывала, кого и чего ни видала -
ничего не пристало, ничего не прилипло. Как была баба деревенская, такой и
осталась. Даже одежду и ту на деревенский пошиб носила: сарафан, какой
сейчас и на самой старорежимной старушонке не всегда увидишь, пояс
узорчатый, домашнего плетенья, безрукава... Зато уж с Калиной Ивановичем
будь начеку. Вроде бы старичонко, сушина наскрозь просушенная, вроде бы
ветошь, как все в его возрасте, да вдруг так сказанет, такую породу выкажет
- сразу по стойке "смирно" уши поставишь. И сейчас, когда Михаил все
стариковские ранги братьям назвал, ему особенно хотелось показать, что он на
равных с Калиной Ивановичем.
- Куда это навострил лыжи? - с ходу закричал он старику. - Не на
Марьюшу?
- Да, имею такое намеренье.
- Погодь до завтра. Праздник сегодня. Посидели бы вечерком, у меня
братья приехали.
Тут Калина Иванович полез за очками - худо видел, а охоч был до свежих
людей.
Очки у Калины Ивановича были дешевенькие, железные, с ниточной окруткой
над переносьем, но когда он их надел, сразу другой вид стал. Важность
какая-то вроде появилась.
- Очень приятно, очень приятно, молодые люди. - И за руку с обоими.
- А раз приятно, дак оставайся до утра, - опять начал урезонивать
старика Михаил. - Завтра вместе поедем.
Калина Иванович не очень решительно поглядел на жену.
У той фарами заполыхали синие глазища.
- Не поглядывай, не поглядывай! Какие нам праздники? Мы из Москвы
чемоданами добро не возим.
- Во, во дает! - рассмеялся Михаил и подмигнул братьям.