"Геннадий Абрамов. Ни за грош (Криминальная повесть)" - читать интересную книгу автора

- Кое-что опустил, - признался он, досадуя на самого себя. -
Несущественное.
- Вы думаете? - Кручинин построжел лицом и заговорил по-военному
жестко. - Нет, Алексей Лукич.
Так у нас ничего не получится. Я хотел бы избежать официальности. По
крайней мере, с вами. Повестки, протоколы и прочее. Давайте внесем
ясность. Я не понимаю. С одной стороны, я вижу, вы хотите что-то мне
сообщить, как вы считаете, для вас важное. А с другой... явно умалчиваете.
В чем дело? Иначе мы долго будем ходить вокруг да около смеха. Зачем?
Странная ситуация. И бледна и нездорова там одна блоха сидит, по фамилии
Петрова, некрасивая на вид. Я знаю, что вы знаете больше, чем говорите. И
вы знаете, что я пришел к вам не с пустыми руками. К чему нам икарийские
игры, Алексей Лукич? Мне кажется, вы должны быть заинтересованы в том,
чтобы помочь следствию.
И я предоставляю вам такую возможность. А вы? Почему не идете навстречу?
- Прошу прощения, Виктор Петрович. Я сам неловко себя чувствую. Но,
поверьте, иначе не могу. Понимаете? Не могу.
- Чепуха какая-то. Жареная рыбка, маленький карась, где ваша улыбка,
что была вчерась?
Изместьева начинали раздражать эти прибаутки, эти дурацкие, совершенно
неуместные стихи. Он вопросительно посмотрел на следователя, но на лице
его нельзя было прочесть ничего, кроме солдафонской строгости, холода и
отчуждения.
- Видите ли, я вам сочувствую, - сказал он, сдерживая себя. - Нет, бога
ради, не подумайте, что я слишком высокого о себе мнения, чересчур
высокомерен, заносчив или обуян гордыней. Вовсе нет. Так уж случилось: я
нахожусь внутри ситуации, а вы снаружи.
Мы по-разному смотрим.
- И что? - Кручинин подбросил шарик. - Трудно жить на белом свете. Это
не довод.
- Больше вам скажу. У вас будут затруднения.
И немалые. Причем не профессионального характера.
Отнюдь. Скорее морального, нравственного... Если я, конечно, в вас не
ошибся.
- Советуете?
- Если хотите, да.
- И как, по-вашему, я должен поступить?
- Откровенно?.. Нет, я понимаю, что нереально.
Но... лучше всего - прекратить расследование. Закрыть дело.
Кручинин коротко рассмеялся - как перепуганный жеребенок.
- Вы предлагаете мне пойти на прямой подлог?
- Я бы назвал иначе. Смелый, решительный поступок. Во имя того, чтобы
восторжествовала не та, ваша, узкопрофессиональная правда факта, а -
Истина.[ С большой буквы. Не мне вам говорить, что система правосудия у
нас далеко не совершенна. И те нормы, на которые опираются суды при выборе
наказания, зачастую - анахронизм, а порой и просто не выдерживают никакой
критики. Я сейчас говорю о тех случаях, когда человека, уже наказавшего
себя, машина правосудия давит окончательно. Она добивает лежачего, что по
всем моральным сеткам - всегда безнравственно.
- Преступник должен быть наказан.