ГЛАВА 1

Сквозь мглистый лес струилось море тумана: мягкого, сумрачного, мерцающего. На вершинах хребтов дымка становилась прозрачнее — утреннее солнце, уже начинавшее припекать, рассеивало влагу, хотя в ущельях, залитых прохладной безмолвной мглой, все еще царили предрассветные сумерки.

Командор Корделия Нейсмит, оглянувшись на ботаника своей группы и поправив ремни рюкзака с биообразцами, продолжила подъем в гору. С трудом переводя дыхание, она смахнула упавшую на глаза длинную прядь влажных медных волос, нетерпеливо подоткнув ее под заколку на затылке. Да, в следующий раз надо бы выбрать для исследований район пониже. Сила тяжести на этой планете была чуть меньше, чем на их родной Колонии Бета, но даже это не могло компенсировать физическую нагрузку, вызванную разреженностью горного воздуха.

Растительность становилась все гуще — они уже достигли лесистого участка. Спустившись в русло пересохшего ручья, протекавшего по дну ущелья, они долго пробирались сквозь естественный туннель сплетенных над ручьем ветвей, пока наконец не выбрались на открытое место.

Утренний ветерок развеял последние обрывки тумана с золотистых нагорий. Они простирались до самого горизонта, уступ за уступом поднимаясь ввысь и завершаясь величественной серой громадой центрального пика, увенчанного сверкающей ледяной шапкой. Солнце этого мира, сиявшее с ярко-бирюзовых небес, невероятно щедрыми красками расцветило золотые травы, крошечные цветы и кустики серебристого растения, рассыпанные тут и там, словно тонкое кружево. Оба исследователя замерли в изумленном восхищении, не в силах оторвать глаз от красоты открывшейся им картины.

Ботаник, мичман Дюбауэр, обернулся к Корделии с восторженной улыбкой, делясь своим восхищением, и сразу же опустился на колени, чтобы рассмотреть поближе кустик серебристой травы.

Корделия подошла к ближайшему обрыву, чтобы взглянуть на раскинувшуюся внизу панораму. На пологих склонах предгорий лес становился еще гуще. Пятьюстами метрами ниже расстилались гряды облаков — словно белое море, простирающееся до самого горизонта. Лишь далеко на западе сквозь эту непроницаемую пелену пробивалась еще одна вершина — меньшая сестра их горы-исполина.

Корделия, замечтавшаяся было о том, как здорово было бы оказаться внизу, на равнинах, и впервые увидеть падающую с неба воду, внезапно очнулась от грез.

— Что за чертовщину мог запалить Роузмонт, чтобы поднять такую вонь? — пробормотала она.

Маслянисто-черный столб дыма вздымался из-за следующего уступа горы и, уходя ввысь, постепенно таял, развеянный легким ветерком. Он определенно поднимался из района их базового лагеря. Корделия внимательно вгляделась в него. Внезапно тишину пронзило донесшееся издалека гудение, перешедшее в вой. Их планетарный катер взмыл над уступом и с грохотанием пронесся у них над головами, оставляя за собой сверкающий шлейф ионизированных газов.

— Вот это взлет! — воскликнул Дюбауэр, провожая взглядом катер.

Корделия нажала кнопку на ручном комме ближней связи, и заговорила в микрофон:

— Нейсмит вызывает Базу Один. Прием, прием.

Единственным ответом ей было тихое шипение пустого эфира. Она повторила вызов, дважды, — с тем же результатом. Мичман Дюбауэр обеспокоено заглядывал ей через плечо.

— Попробуй-ка свой, — предложила она.

Но и ему повезло не больше.

— Собирай свое добро, мы возвращаемся в лагерь, — распорядилась она. — Да поживей.

Они быстро вскарабкались на следующий уступ и, с трудом переводя дух, снова нырнули в чащу. Среди тонких раскидистых деревьев на этой высоте было немало упавших, перепутавшихся. На пути в гору их переплетение казалось природным произведением искусства; при спуске они становились грозной полосой препятствий. В голове Корделии одновременно прокручивалось не меньше десятка версий происшедшего — одна другой невероятней и ужаснее.

«Все это лишь игра воображения, не более, — убеждала себя она, пытаясь сдержать панику. — Такой же страх перед неизвестностью побуждал древних картографов изображать диковинных чудовищ на картах еще не исследованных морей».

Они преодолели последнюю полосу лесной чащи и выбрались на пригорок, с которого открывался вид на широкую поляну, где был разбит их базовый лагерь. Корделия потрясенно ахнула. Действительность превзошла самые худшие опасения.

Дым поднимался от пяти обуглившихся черных бугорков, на месте которых совсем недавно было аккуратное кольцо палаток. На другой стороне ущелья, напротив лагеря — там, где стоял их катер — виднелся тлеющее пятно выжженной травы. Повсюду было разбросано поломанное оборудование. Их стерильный санузел выгорел дотла; да, точно, даже от уборной остались одни только головешки.

— Господи, — выдохнул мичман Дюбауэр и непроизвольно двинулся вперед, словно лунатик. Корделия ухватила его за шиворот.

— Лежи тут, прикроешь меня, — скомандовала она и направилась к безмолвным руинам, осторожно поглядывая по сторонам.

Трава вокруг лагеря была вытоптана и опалена.

Ошеломленный разум Корделии пытался осознать причины этого погрома. Кто мог это сделать? Не замеченные ранее аборигены? Нет, для того, чтобы расплавить ткань их палаток, нужен по меньшей мере плазмотрон. Долго разыскиваемые, но так до сих пор и не найденные разумные формы жизни? Внезапная эпидемия? Вирус, который не засекли биоанализаторы, целый месяц изучавшие местную экосистему? Быть может, происшедшее было попыткой стерилизации участка?

Агрессия со стороны правительства какой-нибудь другой планеты? Едва ли нападавшие могли проникнуть в систему через тот же пространственно-временной туннель, который открыли они сами. Но ведь их экспедицией обследовано лишь около десяти процентов пространства в радиусе светового месяца от этой системы.

Разумные инопланетяне?

Она болезненно четко сознавала, что ход ее рассуждений пошел по второму кругу — разум отчаянно метался в колесе, как одна из ручных зверушек их зоолога. Корделия без особого энтузиазма поворошила мусор, пытаясь отыскать хоть какой-нибудь ключ к разгадке. Подсказка обнаружилась в высокой траве на полпути к ущелью.

Долговязое тело в мешковатой полевой форме Бетанского Астроэкспедиционного Корпуса растянулось на земле в полный рост, руки и ноги были раскинуты, словно выстрел настиг человека на бегу, когда он пытался укрыться в лесу. Ее дыхание перехватило от боли узнавания. Она осторожно перевернула его.

Добросовестный трудяга, славный лейтенант Роузмонт. Его глаза остекленели и застыли, но при этом сохранили какое-то тревожное выражение, словно отражая последние отблески души. Проведя по лицу ладонью, Корделия закрыла мертвецу глаза.

Она осмотрела его, пытаясь определить причину смерти. Никакой крови, ни ушибов, ни переломов… ее длинные тонкие пальцы ощупали его череп. Кожа под светлыми волосами была покрыта волдырями — верный признак действия нейробластера. Значит, не инопланетяне. Она положила его голову себе на колени, беспомощно, словно слепая, гладя знакомые черты. Нет, сейчас не время для оплакивания мертвых.

Прокравшись на четвереньках к выжженному кольцу, она принялась выискивать среди оплавленных обломков коммуникационное оборудование. Похоже, нападавшие успели позаботиться об этом — свидетельством тому служили куски искореженного металла и пластика. Многое ценное оборудование отсутствовало вовсе.

В траве послышался шорох. Она выхватила парализатор и застыла. Из-за золотистой травы показалась взволнованная физиономия мичмана Дюбауэра.

— Это я, не стреляйте, — воскликнул он сдавленным голосом, долженствующим, видимо, изображать шепот.

— Я почти что выстрелила. Почему ты не остался на месте? — прошипела она в ответ. — Ладно, раз пришел, помоги мне отыскать комм — нам нужно срочно связаться с кораблем. И не высовывайся из травы, они могут вернуться в любой момент.

— Кто? Кто это сделал?

— Вариантов несколько, выбирай на вкус: новобразильцы, барраярцы, цетагандийцы — кто угодно из этой компании. Рег Роузмонт мертв. Нейробластер.

Корделия подползла к пепелищу одной из палаток и тщательно рассмотрела ее обугленные останки.

— Передай-ка мне вон ту палку, — прошептала она Дюбауэру.

Она на пробу ткнула шестом самый многообещающий холмик. Палатки перестали дымиться, но от них все еще поднимались волны жара, опаляя лицо, подобно солнечным лучам их родного мира. Прогоревшая ткань разлеталась невесомыми хлопьями, словно бумажный пепел. Зацепив шестом полурасплавленный шкафчик, Корделия выволокла его на открытое место. Нижний ящик не расплавился, однако оказался сильно покореженным: обернув руку краем рубашки, Корделия попыталась открыть его, но безуспешно — ящик заклинило.

Последующие несколько минут ушли на поиски предметов, которые с некоторой натяжкой могли бы заменить молоток и долото; в результате были обнаружены плоский осколок металла и тяжелая штуковина, в которой Корделия с грустью узнала чрезвычайно хрупкий и очень дорогой метеорологический самописец. С помощью этих пещерных орудий и грубой силы, приложенной Дюбауэром, им удалось выломать выдвижной ящик; раздавшийся при этом треск, смахивающий на пистолетный выстрел, заставил их обоих подскочить.

— Есть! — воскликнул Дюбауэр.

— Давай-ка сперва отнесем его к ущелью, а там уж и попробуем, — сказала Корделия. — У меня до сих пор мурашки по спине. Сверху нас тут любой увидит.

Все еще пригибаясь, они устремились к укрытию, минуя по дороге тело Роузмонта. Дюбауэр оглянулся на него с гневом и смятением:

— Кто бы это ни сделал, он за это ответит.

Корделия лишь покачала головой.

Укрывшись в зарослях папоротника, они опробовали передатчик. Машина издала серию радиошумов и жалобных стонов, затем заглохла, однако когда по ней хорошенько постучали и как следует встряхнули, наконец прокашляла аудиосигнал к готовности. Корделия отыскала нужную частоту и попыталась вслепую установить связь.

— Командор Нейсмит вызывает экспедиционный корабль «Рене Магритт». Ответьте, пожалуйста.

После нескольких мгновений мучительного ожидания донесся тихий, заглушенный помехами ответ:

— Лейтенант Стьюбен на связи. С вами все в порядке, капитан?

Корделия с облегчением выдохнула.

— Пока что да. Как вы? Что произошло?

Послышался голос доктора Уллери, старшего после Роузмонта офицера в экспедиции:

— Барраярский военный патруль окружил лагерь и велел нам сдаться. Они заявили, что это место принадлежит им по праву первооткрывателей. Потом какой-то воинственный псих с их стороны пальнул из плазмотрона — и тут началось. Пока Рег отвлекал их своим парализатором, остальные рванули к катеру. Тут барраярский корабль класса «генерал», и пока мы играем с ним в прятки, если вы понимаете, о чем я…

— Не забывайте, вы вещаете через открытый канал, — резко напомнила ей Корделия.

Помедлив, доктор Уллери продолжила:

— Ладно. Они до сих пор требуют, чтобы мы сдались. Вы не знаете, они взяли в плен Рега?

— Дюбауэр со мной. Все остальные на месте?

— Все, кроме Рега.

— Рег мертв.

Шум помех заглушил проклятия Стьюбена.

— Стью, теперь ты командуешь кораблем, — прервала его Корделия. — Слушай внимательно. Этим чокнутым милитаристам нельзя, я повторяю, нельзя доверять. Ни в коем случае не сдавайтесь. Я видела секретные отчеты по крейсерам класса «генерал». Вы уступаете им в вооружении, защите и количестве личного состава, но по крайней мере вдвое превосходите их по скорости. Так что выходи из зоны их досягаемости и не давай им приблизиться снова. Отступай, если понадобится, хоть до самой Колонии Бета, но не рискуй моими людьми. Усек?

— Мы не можем бросить вас, капитан!

— Ты не сможешь прислать за нами катер — барраярцы тут же засекут его и сядут тебе на хвост. А если мы окажемся в плену, гораздо больше шансов вызволить нас по дипломатическим каналам, чем затевая какую-нибудь сумасбродную попытку спасения. Но для того, чтобы пожаловаться кому следует, вам нужно сначала добраться до дома, я ясно говорю? Отвечай, как понял меня! — потребовала она.

— Вас понял, — ответил он неохотно. — Но, капитан — как долго вы рассчитываете скрываться от этих психованных ублюдков? Они ведь рано или поздно поймают вас — засекут сканерами.

— Сколько получится. Главное, вы сами там поживей уносите ноги! — Корделия иногда размышляла о том, как экипаж сможет обойтись без нее, но никогда не думала, что они потеряют и Роузмонта. Нужно во что бы то ни стало удержать Стьюбена от геройства, подумала она. Барраярцы не дилетанты, с ними шутки плохи. — От тебя сейчас зависят жизни пятидесяти шести человек. Можешь посчитать. Пятьдесят шесть — больше, чем два. Не забывай об этом, ладно? Нейсмит связь закончила.

— Корделия… Удачи вам. Стьюбен связь закончил.

Корделия выпрямилась и уставилась на маленький коммуникатор.

— Уф-ф. Ну и дела.

— Это слабо сказано, — хмыкнул Дюбауэр.

— Сказано точно. Не знаю, заметил ли ты…

Внезапно она уловила краем глаза движение какой-то пятнистой тени. Она вскочила на ноги, потянувшись за парализатором. Но высокий, остролицый барраярский солдат в зелено-сером пятнистом камуфляже двигался быстрее. Однако самой молниеносной оказалась реакция Дюбауэра, инстинктивно метнувшегося вперед и успевшего отпихнуть Корделию в сторону.

Отлетев к краю ущелья и выронив комм и парализатор, Корделия сорвалась вниз. В этот момент раздался треск нейробластера. Земля, лес, ручей и небо бешено завертелись вокруг нее, ее голова треснулась обо что-то с такой силой, что искры из глаз посыпались, а затем все поглотила тьма.

Болотный мох холодил щеку Корделии. Влажный земляной запах щекотал ноздри. Она вздохнула глубже, расправляя легкие — и тут гнилостный смрад скрутил ее желудок. Как только Корделия попыталась приподняться из вонючей болотной жижи, голова взорвалась острой вспышкой боли.

Она невнятно застонала. Темные сверкающие вихри закружились перед глазами, затем рассеялись. Она попыталась сфокусировать зрение на ближайшем объекте, расположенном в полуметре от ее головы. Тяжелые черные ботинки, залепленные грязью; выше начинаются серые камуфляжные брюки; ноги расставлены в позе «вольно». Она подавила измученный всхлип, снова положила голову в илистую грязь и осторожно перевернулась на бок, чтобы получше рассмотреть барраярского офицера.

Ее парализатор! Она смотрела прямо в маленький прямоугольный раструб ствола, сжатого в широкой могучей руке. Ее глаза тревожно поискали нейробластер. Пояс офицера был увешан разнообразным снаряжением, но кобура нейробластера на его правом бедре была пуста, так же как и кобура плазмотрона — на левом.

Он был лишь ненамного выше ее, но коренаст и крепок. Взъерошенные темные волосы были тронуты сединой, холодные внимательные серые глаза… на самом деле, по строгим меркам барраярской армии весь его внешний вид был довольно неряшлив. Комбинезон почти так же измят и перепачкан в грязи, как и ее собственный, на правой скуле — след ушиба. «Похоже, у него сегодня тоже был плохой день», — смутно подумала она. Затем искристые черные водовороты стали расти и снова поглотили ее.

Когда в глазах наконец прояснилось, ботинки уже исчезли… Хотя нет, вот он — удобно расположился на поваленном дереве. Она попыталась сосредоточиться на чем-то еще, кроме своего бунтующего желудка, и подавить позывы к рвоте, однако желудок быстро одержал верх.

Вражеский капитан невольно пошевелился при виде того, как ее выворачивает, однако остался сидеть. Корделия доползла до ручейка, протекавшего в нескольких метрах от нее по дну ущелья, и сполоснула рот и лицо ледяной водой. Почувствовав себя несколько лучше, она села и хрипло осведомилась:

— Ну?

Офицер склонил свою голову, изображая вежливое приветствие.

— Я капитан Эйрел Форкосиган, командующий барраярским военным крейсером «Генерал Форкрафт». Назовитесь, пожалуйста. — Его низкий баритон звучал почти без акцента.

— Командор Корделия Нейсмит. Бетанская астроэкспедиция. Мы исследовательская группа, — подчеркнула она обвиняющим тоном. — Не военное подразделение.

— Я так и понял, — сухо ответил он. — Что произошло с вашей группой?

Корделия сузила глаза:

— А разве вас при этом не было? Я в тот момент находилась выше по склону, ассистировала нашему ботанику. — И продолжила взволнованно, — Вы не видели его — ботаника, мичмана? Он столкнул меня в ущелье, когда на нас напали.

Он глянул вверх, на край ущелья, с которого она сорвалась — как давно это произошло?

— Темноволосый паренек?

Сердце оборвалось в тяжелом предчувствии.

— Да.

— Вы больше ничего не можете для него сделать.

— Это же убийство! У него был только парализатор! — Она бросила на барраярца испепеляющий взгляд. — Почему на моих людей напали?

Он задумчиво похлопал парализатором о ладонь.

— Вашу экспедицию, — ответил он, тщательно подбирая слова, — было необходимо интернировать, желательно мирным путем, за нарушение границ барраярского пространства. Имел место конфликт. Мне в спину выстрелили из парализатора. Когда я пришел в себя, ваш лагерь уже был в таком виде, в каком вы его нашли.

— Отлично. — горькая желчь подступила к горлу. — Я рада, что Регу удалось зацепить хоть одного из вас, прежде чем вы убили его.

— Если вы имеете в виду того сумасбродного, но исключительно храброго светловолосого парня, который остался на поляне, то он не смог бы попасть и в дом. Не знаю, зачем вы, бетанцы, напяливаете военную форму. Подготовка у вас, как у детишек на пикнике. Может, ваши ранги и значат что-то еще, кроме размера получаемой вами платы, но вот что — мне непонятно.

— Он был геологом, а не наемным убийцей, — огрызнулась Корделия. А что касается моих «детишек», то ваши солдаты даже не сумели поймать их.

Он нахмурил брови. Корделия тут же прикусила язык.

«Отлично», — подумала она. — «Он еще даже не начал выкручивать мне руки, а я уже выболтала все, что мне известно».

— Да что вы говорите, — задумчиво отозвался Форкосиган. Он указал дулом парализатора на лежащий в ручье разбитый комм, который все еще слегка дымился. — И какой же приказ вы отдали своему экипажу, когда они сообщили вам, что сумели ускользнуть?

— Я приказала им проявить инициативу, — пробормотала она неопределенно, пытаясь восстановить дыхание.

— Самый подходящий приказ для бетанцев, — фыркнул он. — По крайней мере вы можете быть уверены, что они ему последуют.

«О, нет. Теперь моя очередь.»

— Ладно, я-то знаю, почему осталась здесь, а вот вас почему тут бросили? Разве командующий офицер, пусть даже и барраярский, не слишком важная фигура, чтобы забыть его на поле боя? — она вдруг выпрямилась. — Если Рег не мог попасть и в дом, то кто же подстрелил вас?

«Похоже, он обиделся», — подумала она, когда парализатор, которым он рассеянно жестикулировал, снова нацелился на нее. Но он лишь проронил:

— Это вас не касается. У вас есть еще один комм?

Ого! Неужто этот суровый барраярский командир столкнулся с чем-то вроде мятежа? Вот и славно — смятение врагам!

— Нет. Ваши солдаты все уничтожили.

— Неважно, — пробормотал Форкосиган. — Я знаю, где достать другой. Вы можете идти?

— Я не уверена. — Корделия заставила себя подняться на ноги и тут же прижала ладонь к голове, пытаясь унять стреляющую боль.

— Это всего лишь сотрясение мозга, — прокомментировал Форкосиган без всякого сочувствия. — Прогулка пойдет вам на пользу.

— Далеко идти? — выдохнула она.

— Около двухсот километров.

Она снова рухнула на колени. — Желаю приятно прогуляться.

— В одиночку у меня ушло бы на это два дня. Наверное, вам понадобится чуть больше, ведь вы геолог или кто там еще.

— Астрокартограф.

— Встаньте, пожалуйста. — Он снизошел до того, чтобы поддержать ее за локоть. Казалось, ему почему-то очень не хочется к ней прикасаться. Она продрогла до костей, и ощутила тепло его руки даже сквозь плотную ткань рукава. Форкосиган начал решительно подталкивать Корделию вверх по склону.

— Вы что, серьезно? — изумилась она. — Что вы собираетесь делать с пленной во время марш-броска? А что если я пристукну вас камнем, пока вы будете спать?

— Я рискну.

Они добрались до края ущелья. Тяжело дыша, Корделия прислонилась к тоненькому деревцу. Форкосиган даже не запыхался, с завистью заметила она.

— Я никуда не пойду, пока не похороню своих офицеров.

— Это пустая трата времени и сил, — ответил он раздраженно.

— Я не оставлю их падальщикам, словно павший скот. Ваши барраярские громилы, может, умеют более мастерски убивать, но ни один из них не мог бы принять более достойной солдатской смерти.

Какое- то время он молча глядел а нее — лицо его при этом оставалось совершенно непроницаемым — и наконец пожал плечами:

— Ладно.

Корделия прошлась вдоль края ущелья.

— Я думала, это здесь, — озадаченно сказала она. — Вы не перетаскивали его?

— Нет. Но он не мог далеко уползти, в его-то состоянии.

— Вы сказали, что он погиб!

— Так и есть. Хотя его тело все еще функционировало. Должно быть, нейробластер не задел мозжечок.

Корделия пошла по следу примятой травы, ведущему за небольшой уступ, Форкосиган молча последовал за ней.

— Дюбауэр! — Она подбежала к фигуре в бежевом комбинезоне, свернувшейся калачиком в зарослях папоротника. Когда она упала рядом с ним на колени, он перевернулся, вытянулся и начал сотрясаться в конвульсиях; его губы растянулись в странной усмешке. «Замерз?» — ошарашено подумала она, но тут же поняла, в чем дело. Она вытащила из кармана платок, свернула его в жгут и торопливо пропихнула между зубов Дюбауэра. Его губы были прокушены во время предыдущих приступов. Спустя три минуты судороги прекратились, мичман вздохнул и обмяк.

Она горько вздохнула и озабоченно осмотрела раненого. Он открыл глаза, и они как будто сфокусировались на ее лице. Он вцепился в ее руку и издал лишенное смысла поскуливание. Она попыталась утихомирить его, нежно погладив по голове и утерев с губ кровавую слюну; он притих.

Она обернулась к Форкосигану, слезы ярости и боли застилали ей глаза.

— Он жив! Вы солгали! Он только ранен. Ему нужна медицинская помощь.

— Не пытайтесь обмануть себя, командор Нейсмит. Нейробластерные ранения не излечиваются.

— Ну так что? Без обследования нельзя сказать с уверенностью, насколько сильные повреждения нанесло ему ваше гнусное оружие. Он все еще видит, слышит, чувствует — вы не можете понизить его до звания трупа ради вашего собственного удобства!

Его лицо заледенело.

— Если хотите, — сказал он осторожно, — я мог бы прекратить его страдания. Мой боевой нож отлично заточен. Если действовать быстро, им можно практически безболезненно перерезать горло. Или, если вы считаете, что как его командир вы должны сделать это сами, то я могу одолжить вам свой нож.

— Вы поступили бы так же с кем-нибудь из ваших людей?

— Конечно. И они сделали бы то же самое для меня. Ни один человек не захочет влачить подобное существование.

Она встала и очень внимательно посмотрела на него. — Наверное, быть барраярцем — это все равно что жить среди каннибалов.

Между ними надолго воцарилось молчание. Наконец тишину нарушил стон Дюбауэра. Форкосиган шевельнулся и спросил:

— Ну так что вы предлагаете с ним делать?

Она устало помассировала виски, пытаясь придумать аргумент, способный пронять столь бесчувственную публику. Ее тошнило, язык будто онемел, ноги дрожали и подгибались от усталости — мало сахара в крови, да еще и реакция на боль.

— А куда именно вы планируете дойти? — наконец спросила она.

— Здесь расположен наш тайный склад — я смогу отыскать его. Там есть коммуникационное оборудование, оружие, пища… когда склад окажется в моем распоряжении, то я смогу… э-э… разрешить некоторые проблемы с командованием.

— Там есть медикаменты?

— Да, — неохотно признался он.

— Хорошо. — Вряд ли из этой затеи что-нибудь выйдет, но нужно попытаться. — Я буду сотрудничать с вами — как ваш пленник, я дам слово чести помогать вам во всем, что не ставит под угрозу мой корабль, — если вы позволите взять с собой мичмана Дюбауэра.

— Это исключено. Он даже идти не может.

— Я думаю, может, если ему помогать.

Он глядел на нее с изумлением и досадой.

— А что если я откажусь?

— Тогда вам придется либо бросить, либо убить нас обоих, — она упрямо вздернула подбородок, стараясь не коситься на висящий на его поясе нож, и стала ждать.

— Я не убиваю пленных.

Корделия облегченно вздохнула, услышав множественное число. Похоже, в его загадочном барраярском мозгу произошла некая переоценка — Дюбауэру было возвращено человеческое звание. Она опустилась на колени и попыталась поднять Дюбауэра на ноги, отчаянно надеясь, что этому Форкосигану не придет в голову парализовать ее и добить беспомощного ботаника, положив таким образом конец препирательствам.

— Ладно, — наконец сдался он, бросив на нее странный пронзительный взгляд. — Берите его с собой. Но нам придется идти быстро.

Ей удалось поднять мичмана на ноги. Он тяжело опирался на ее плечо, то и дело спотыкался, но все же мог идти. Похоже, он мог слышать, но не понимал смысла речи.

— Видите, — отчаянно защищала она его, — он может идти. Ему просто нужно немного помогать.

Они достигли края поляны, когда последние лучи вечернего солнца уже расчертили ее длинными черными тенями, сделав похожей на тигровую шкуру.

Форкосиган помедлил.

— Будь я один, — сказал он, — я бы мог дойти до склада с теми лишь припасами, что есть у меня на поясе. Но раз нас трое, то нам придется поискать еще чего-нибудь съестного в вашем лагере. Пока я буду искать, вы сможете похоронить своего второго офицера.

Корделия кивнула.

— Заодно поищите что-нибудь, чем можно было бы копать. Мне надо сперва позаботиться о Дюбауэре.

Он устало махнул рукой в знак согласия и направился к выжженному участку. Среди обугленных останков одной из палаток Корделия сумела откопать пару спальных мешков, однако ни одежды, ни лекарств, ни мыла, ни котелка там не обнаружилось.

Смирившись с неизбежностью, Корделия подвела Дюбауэра к ручью, раздела его, умыла, промыла ссадины и, как смогла, простирнула его штаны в холодной воде. Затем она обтерла мичмана спальным мешком, снова натянула на него футболку и куртку, и обернула второй спальный мешок вокруг его талии наподобие саронга. Он дрожал и стонал, но не сопротивлялся ее импровизированному уходу. Тем временем Форкосиган отыскал два пакета с какой-то едой: этикетки сгорели, но в остальном упаковки не пострадали. Корделия разорвала серебристую пленку, добавила к содержимому воды из ручья, попробовала. Оказалось — овсянка на соевом молоке.

— Повезло, — заметила она. — Самая подходящая еда для больного. А что во втором?

Форкосиган проводил собственный эксперимент. Он добавил воды в другой пакет, размешал и понюхал полученный результат.

— Что-то не пойму, — ответил он, передавая ей пакет. — Пахнет как-то странно. Может, испортилось?

Это оказалась белая паста с острым ароматом.

— Нет, все в порядке, — заверила его Корделия. — Это искусственная салатная заправка из сыра рокфор.

Устроившись поудобнее, она рассмотрела все имеющееся в их распоряжении меню.

— Ну, по крайней мере, это довольно калорийно, — ободрила она себя. — Нам необходимы калории. На этом вашем поясе случайно не найдется ложки?

Форкосиган отцепил от ремня какой-то маленький предмет и молча вручил его Корделии. Эта штука оказалась собранным в одной рукоятке столовым набором, включающим в себя и ложку.

— Спасибо, — сказала Корделия, по-дурацки обрадовавшись тому, что ее робкое пожелание как по волшебству осуществилось.

Форкосиган пожал плечами и снова отправился на пепелище, скрывшись в сгущающихся сумерках. Она принялась кормить Дюбауэра: он оказался ужасно голодным, однако не мог есть самостоятельно.

Форкосиган вернулся к ручью.

— Вот что я нашел, — он вручил ей маленькую геологическую лопатку для сбора образцов почвы, примерно в метр длиной. — Не слишком удобный инструмент для этих целей, но ничего лучшего я не нашел.

— Это лопатка Рега, — отозвалась Корделия. — Сойдет.

Она отвела Дюбауэра к намеченному ею месту и усадила его на землю. Наверное, лесной папоротник можно использовать в качестве подстилки — она решила, что позже нарвет охапку-другую. Разметив границы могилы неподалеку от лежащего в траве тела Роузмонта, Корделия принялась сдирать маленькой лопаткой дерн. Корни травы оказались на редкость жесткими и прочными, и она быстро запыхалась.

Из темноты возник Форкосиган.

— Я нашел несколько люминофоров.

Надломив одну из трубок величиной с карандаш, он положил ее на землю рядом с предполагаемой могилой, и все вокруг озарилось жутковатым, но довольно ярким изумрудным светом. Стоя рядом, барраярец критически наблюдал за работой Корделии.

Она вонзила лопатку в землю, возмущенная тем, что он на нее пялится. «Пошел вон, ты, — мысленно огрызнулась она, — дай мне с миром похоронить друга». Внезапно в голову пришла другая мысль, заставившая ее занервничать: «Я работаю слишком медленно — а вдруг он не даст мне закончить?» Она принялась копать усерднее.

— Такими темпами вы и за неделю не управитесь.

«Интересно, — подумала она с раздражением, — если я буду двигаться достаточно быстро, успею я треснуть его лопатой по башке? Ну, хотя бы разок…»

— Идите к своему ботанику. — Он протянул ей руку, и до ее наконец дошло, что он предлагает ей помощь.

— Ох… — она отдала ему лопатку. Вытащив нож и подрезав корни травы там, где она отметила края прямоугольника, Форкосиган принялся копать — гораздо эффективнее, чем она.

— Каких падальщиков вы здесь обнаружили? — спросил он, отбрасывая землю в сторону. — Насколько глубоко придется копать?

— Я не знаю наверняка, — ответила она. — Мы высадились всего три дня назад. Но экосистема тут довольно сложная, так что все вероятные ниши должны быть заполнены.

— Хм.

— Лейтенант Стьюбен, мой главный зоолог, пару раз натыкался на трупы этих травоядных шестиногов — они были неплохо обглоданы. Он успел заметить рядом с останками какую-то тварь, которую он назвал пушистым крабом.

— И какого они были размера? — заинтересовался Форкосиган.

— Он не сказал. Я видела изображения земных крабов, они не слишком крупные — примерно с вашу ладонь.

— Тогда метра в глубину будет достаточно. — Он продолжал копать, резко вонзая в землю несоразмерную лопатку. Холодный свет озарял его лицо снизу, отбрасывая вверх причудливые тени от тяжелого подбородка, прямого широкого носа и густых бровей. Корделия заметила старый изогнутый шрам на левой стороне его подбородка. Сейчас барраярец напоминал короля гномов из какой-нибудь старинной скандинавской саги, выкапывающего бездонную яму.

— Где-то рядом с палатками остался длинный шест. Я могла бы закрепить этот огонек повыше, чтобы он освещал яму, — предложила она.

— Было бы неплохо.

Покинув круг холодного света, она направилась к палаткам и отыскала шест именно там, где она оставила его этим утром. Вернувшись к могиле, она привязала люминофор к палке стебельками жесткой травы и воткнула шест в землю. Круг света стал заметно шире. Вспомнив о своем намерении набрать для Дюбауэра папоротника, Корделия направилась к лесу, но вдруг остановилась.

— Вы слышали? — спросила она Форкосигана.

— Что?

Яма была ему уже по колено, и даже он к этому времени слегка запыхался. Перестав копать, он замер, настороженно вслушиваясь в тишину ночи.

— Какой-то… топающий звук со стороны леса.

Он подождал еще минуту, затем покачал головой и продолжил работу.

— Сколько у нас люминофоров?

— Шесть.

Так мало. Ей не хотелось растрачивать их, зажигая два одновременно. Она уже собиралась спросить у него, не возражает ли он побыть некоторое время в темноте, когда шум раздался снова, более отчетливо.

— Там что-то есть.

— Это мы знаем, — буркнул Форкосиган. — Вопрос в том…

В круг света одновременно ворвались три существа. Корделия успела разглядеть проворные приземистые тела, слишком большое количество черных волосатых ног, четыре черных бусинки-глаза на безшеей голове и острые как бритва желтые клювы, которые клацали и шипели. Эти животные были размером со свинью.

Форкосиган среагировал молниеносно, ударив ближайшую тварь точно по морде лезвием лопаты. Вторая зверюга бросилась к телу Роузмонта, вцепилась в руку покойника и попыталась уволочь его в темноту. Корделия схватила свой шест и со всей силы ударила тварюгу между глаз. Клюв со скрежетом перекусил конец алюминиевого шеста, однако тварь, зашипев, отступила.

К этому моменту Форкосиган уже успел выхватить свой боевой нож и энергично отгонял третьего зверя, крича и пиная его своими тяжелыми ботинками. Острые когти рассекли ему ногу, брызнула кровь, но ему удалось так садануть ножом эту тварь, что она визгом и шипением понеслась обратно в лес, а следом за ней и остальная шайка.

Воспользовавшись передышкой, Форкосиган наконец вытащил парализатор, застрявший, судя по его приглушенным проклятиям, в слишком глубокой кобуре нейробластера, и настороженно вгляделся в темноту.

— Пушистые крабы, а? — проговорила задыхающаяся Корделия. — Ох, Стьюбен, шею тебе сверну!

Ее голос сорвался на визг, и она стиснула зубы, решив, что лучше пока помолчать.

Форкосиган обтер испачканное черной кровью лезвие об траву и вернул нож в ножны.

— Думаю, могилу тут нужно копать глубиной метра в два, — сказал он серьезно. — Может, даже больше.

Корделия вздохнула, соглашаясь, и вернула укоротившийся шест на прежнее место.

— Как ваша нога?

— Я сам позабочусь об этом. Вы лучше идите проведайте своего мичмана.

Задремавший было Дюбауэр был разбужен шумом и снова порывался отползти подальше. Корделия попыталась успокоить его, затем у него начался очередной припадок, после которого, к ее глубокому облегчению, он наконец уснул.

Тем временем Форкосиган уже успел перевязать свою рану — среди его снаряжения нашлась и маленькая аптечка — и снова принялся копать, разве только чуть медленнее. Когда глубина ямы достигла его плеча, он поручил Корделии выгребать из нее грунт, используя в качестве ведра ящик для сбора биообразцов. Около полуночи он возвестил из темной ямы:

— Вот и все.

Выбравшись из могилы, он обозрел результаты своего труда.

— То же самое можно было бы сделать с помощью плазмотрона за пять секунд, — проговорил он, тяжело дыша. Он весь перепачкался и сильно взмок, несмотря на ночную прохладу. Над ущельем, по дну которого протекал ручей, поднимались струйки тумана.

Вдвоем они подтащили тело Роузмонта к краю могилы. Форкосиган помедлил.

— Вы не возьмете его одежду для вашего мичмана?

Это было чрезвычайно практичное предложение. Корделию возмущала идея хоронить Роузмонта нагим, но в то же самое время она корила себя за то, что не подумала об этом раньше, когда Дюбауэру было так холодно. Она стащила одежду с окоченевшего трупа, испытывая при этом жуткое ощущение, будто раздевает гигантскую куклу. Затем они свалили тело в яму — оно упало на дно с глухим стуком.

— Подождите.

Корделия вытащила из кармана комбинезона Роузмонта платок и спрыгнула в яму. Она накрыла платком лицо покойного. Это был ничтожный, абсурдный жест, но от этого ей почему-то стало легче на душе.

— Теперь все.

Они забросали могилу землей, гораздо быстрее, чем копали, и как следует утрамбовали грунт ногами.

— Вы не желаете совершить какой-нибудь обряд? — спросил Форкосиган.

Корделия покачала головой — ей не хотелось декламировать невыразительный, формальный текст заупокойной службы. Но все же она преклонила колени перед могилой и, как смогла, помолилась за умершего — не вслух, не слишком уверенно, но зато гораздо более серьезно. Молитва взмыла ввысь и растаяла в пустоте, беззвучная как перышко.

Форкосиган терпеливо ждал, пока она поднимется на ноги.

— Сейчас уже поздно, — сказал он, — и мы только что видели три убедительных причины, по которым не следует разгуливать тут в темноте. Пожалуй, нам лучше отдохнуть здесь до рассвета. Я подежурю первым. Вы все еще планируете пристукнуть меня камнем?

— В данный момент — нет, — ответила она искренне.

— Отлично. Я разбужу вас позже.

Тут же приступив к дежурству, Форкосиган отправился на патрулирование поляны, прихватив с собой люминофор. Зеленоватый огонек дрожал во тьме, будто пленный светлячок. Корделия улеглась рядом с Дюбауэром и устремила взгляд в небо. Звезды слабо мерцали сквозь сгущающийся туман. Может ли одна из них быть ее кораблем, или кораблем Форкосигана? Вряд ли — они наверняка уже слишком далеко.

Она чувствовала себя опустошенной. Энергия, воля, желания ускользали сквозь пальцы, словно сияющая жидкость, поглощаемая песками бесконечности. Она поглядела на Дюбауэра, лежащего рядом, и заставила себя вырваться из манящего водоворота отчаяния. «Я все еще командир, — резко сказала она себе. — У меня все еще есть подчиненный, за которого я в ответе. Ты все еще служишь мне, мичман, хотя не можешь помочь даже себе самому…»

Ей показалось, что эта мысль вот-вот приведет ее к какому-то великому открытию, но озарение ускользнуло от нее — и Корделия погрузилась в сон.