"Лихорадка грез" - читать интересную книгу автора (Монинг Карен Мари)

Глава 33

Мы плюхнулись в ледяную гладь.

Я глубоко ушла под воду. Сильно оттолкнувшись, вынырнула на поверхность и жадно вдохнула. Сморгнув воду из глаз, я увидела, что мы упали в каменный карьер. Повезло, так повезло. Это означало, что ужасный монстр с острыми, как бритва, зубами, очевидно, находится в воде как раз подо мной, готовый отгрызть мне ноги, потому что, насколько мне известно, боги не слишком-то милостивы ко мне – по крайней мере, в последнее время.

А Кристиан оказался вовсе не так уж плох, как я думала, так как он уже плыл к берегу.

Я сощурила глаза. К берегу, предоставив меня самой себе и правилу «Спасение утопающих – дело рук самих утопающих», что, насколько ему наверняка было известно, могло закончиться для меня плачевно.

Я убедилась, что мешочек все еще был привязан к моему ремню, и перешла на брасс. Я хорошо плаваю, поэтому сумела выбраться из карьера всего на несколько секунд позже него. Он тяжело опустился на поросший травой берег и закрыл глаза.

– Спасибо, что оглянулся и убедился, что я не тону. – А затем я пробормотала: – О, Кристиан.

Я прикоснулась к его покрытому волдырями лицу, убедилась, что он дышит, и проверила пульс. Его последние силы ушли на то, чтобы выбраться из карьера.

Первая забота: были ли мы здесь в безопасности?

Я просканировала взглядом округу. Карьер был большим и глубоким, местами наполненный небольшими прудиками и заводями. Он занимал маленький уголок обширной долины. На мили вперед простирались зеленые луга, окруженные невысокими горами с заснеженными вершинами. Долина выглядела спокойной и безмятежной. На противоположной стороне животные мирно пощипывали травку.

Казалось, мы были в безопасности, по крайней мере, пока. Я испустила облегченный вздох и начала выбираться из промокшего кожаного плаща. Я отвязала мешочек с камнями от поясного ремня и отложила его в сторону. Одно не вызывало сомнений – по какой-то причине изъятие камней из мешочка с заклятиями вызывало смену измерений, но пока они были открытыми, они творили вокруг себя настоящий хаос. Когда мы используем их в следующий раз, я вытащу их лишь на миг, и, возможно, нам удастся избежать ошеломительного изгнания и аккуратненько проскользнуть в следующий мир.

После минутного замешательства я разделась до лифчика и трусиков, благодаря про себя умеренный климат. Мокрая кожаная одежда – это отвратительно. Я бросила ее на близлежащий камень на просушку, надеясь, что кожа не съежится до смехотворного размера.

Следующая забота: что делать с Кристианом. Его дыхание было поверхностным, а пульс неустойчивым. Он отключился на солнцепеке, где его ожег явно усугубится. Волдыри на его лице были покрыты коркой, и из них сочилась кровь. Сколько же он провел в этой проклятой пустыне? Когда он ел в последний раз? О том, чтобы его передвинуть, и речи быть не могло. Я даже мокрую одежду снять с него не могла. Можно было бы разрезать ее, но ведь она ему вновь понадобится. Кто знал, что ожидало нас впереди? Он был более мускулистым по сравнению с тем, каким я его видела в последний раз, а уж без сознания и вовсе являлся мертвым грузом. Неужели он пробивался из измерения в измерение с самого Хэллоуина? Текло ли время в том месте, где он был, так же как в нашем мире?

В пальто у меня должна была быть банка из-под детского питания, заполненная плотью Невидимых, если только не выпала. Стараясь поскорее добраться до нее, я споткнулась о собственную ногу, расстегивая карман за карманом, в поисках банки.

– Фуу, – я обнаружила ее, склизко хлюпающую в осколках от баночки, во внутреннем кармане. Осторожно извлекла кусочки плоти из тары, которая, должно быть, разбилась при моем падении на песок. Из семи кусков, которые я впихнула в баночку, осталось лишь четыре. Три уже куда-то уползли. Я держала кусочки пагубной серой плоти Носорога, убрав с нее осколки стекла, и размышляла о быстро заживающих порезах на своих пальцах.

Шел ли процесс заживления столь быстрыми темпами благодаря плоти Невидимых, что я съела в прошлом? Действительно ли она породила необратимые изменения, о которых говорила Ровена? Сотворит ли она что-либо ужасное с Кристианом? Я не имела ни малейшего понятия, что еще я могла для него сделать. У меня было всего два протеиновых батончика, и я не знала, годилась ли окружающая нас вода для питья, или же в ней кишели какие-нибудь смертельные для людей паразиты. Я никогда не состояла в скаутах, поэтому едва ли смогла бы развести костер путем трения веточек, а даже если бы и смогла, все равно у меня не было котла, в котором можно было бы ее вскипятить. Я с ужасом осознала, что все еще оставалась совершенно бесполезной в очень многих вещах.

Я заторопилась обратно к нему, положила одну из полосок плоти на плоский камень и разрезала ее на кусочки мелкие, как молодой горох. Я раздвинула ему зубы, впихнула кусочки внутрь и, удерживая закрытыми его нос и рот, надеялась, что плоть тупого Носорога по-своему найдет путь к его желудку, ища выход.

Она и нашла. Судя по всему, я оказалась не такой уж бесполезной!

Он подавился, я ослабила хватку на его носу, и его горло содрогнулось. Он вновь подавился и непроизвольно сглотнул. Потом закашлялся и издал звук, словно его сейчас вырвет. Даже если вы без сознания, мясо Невидимых просто отвратительно.

Со стоном он перевернулся на другую сторону.

Я разрезала еще один кусок, запихнула ему в рот и вновь зажала его рот и нос. На этот раз он сопротивлялся, но тело его было слишком слабым, чтобы бороться.

К тому времени, как я накромсала и всунула третий кусок ему в рот, он вновь перекатился на спину, открыл глаза и уставился на меня. Думаю, он пытался спросить, что я с ним делала, но я сжала его зубы вместе одной рукой, а другой удерживала его за подбородок. Он опять подавился и глотнул.

Эффект плоти Невидимых на израненном человеческом теле мгновенен и потрясает воображение. Я наблюдала, как его волдыри исчезали, а цвет лица вновь пришел в норму, оставляя лишь легкий намек на загар. Изможденность на его лице исчезла, внешний слой кожи уплотнился и разросся во всех направлениях, восстанавливаясь изнутри и снаружи.

Плоть Невидимых могущественна и порождает зависимость. И, хотя я избавилась от одержимости ею (действительно ли ему нужен был последний кусок?), я завидовала процессу, происходившему в нем: стремительному притоку силы, опаляющей горячим огнем его вены, обостряющей его слух, зрение, усиливающей его силу до уровня Бэрронса, наполняя его эйфорическим сознанием собственной непобедимости и максимально повышая чувствительность организма к окружающей среде.

Да, ему определенно становилось лучше.

Тигриные глаза не только открылись, но и с нескрываемым одобрением скользили по моей обнаженной коже, прикрытой лишь лифчиком и трусиками. Он оттолкнул мою руку ото рта.

Быстро – и наверняка оттого, что я хотела съесть его сама, – я склонилась над ним и протолкнула последний кусок сквозь его губы.

Он выпрямился так резко, что наши головы сильно стукнулись друг о друга.

Я вскрикнула, а он сплюнул.

Плоть Невидимого вылетела из его рта и приземлилась на землю между нами.

Он глянул на оживший кусок мяса, затем на меня, и я не уверена, что он счел наиболее отвратительным: вонючую серую плоть с сочившимися гнойниками или меня, за то, что я засунула ее ему в рот. Это меня взбесило, потому что даже в свой самый худший день я предпочла бы плоть Невидимых. Отсутствие огня в этих янтарных глазах было пугающим.

– Можешь попробовать сказать спасибо, – резко сказала я.

Он вновь подавился, прочистил горло, отвернулся и сплюнул через плечо.

– Что, – сказал он, поворачиваясь ко мне и указывая на кусок, – черт возьми, это такое?

– Плоть Невидимого, – холодно изрекла я.

– Вот это и есть Невидимый? Ты скормила мне мясо темного эльфа?

– Как ты себя чувствуешь, Кристиан? – осведомилась я. – Неплохо, да?

Выглядел он явно хорошо, сидя в выцветших джинсах, мокрой футболке, натянувшейся на его широченных плечах, и играя мускулами, откинув назад мокрые пряди волос.

– Ни ожогов, ни волдырей, ни голода, ни жажды? Тебе не приходило в голову, что я спасла твою задницу?

– А какой ценой? Чем для меня это чревато? Все, имеющее отношение к эльфам, имеет свою цену.

– Оно лечит тебя. Ты бы предпочел, чтобы я с тобой этого не делала?

– Вот она, большая, гнусная ложь. Всегда есть побочные эффекты. И каковы они? – продолжал он яростно давить на меня.

– Побочные эффекты есть у всего, – огрызнулась я.

Мы уставились друг на друга.

– Ты бы предпочел, чтобы я оставила тебя умирать?

– А ты хоть попыталась попробовать нечто другое? Или ты обеими руками за волшебство и моментальное благо?

Я вскочила на ноги и принялась мерить землю шагами.

– А что, по-твоему, я должна была попробовать? Оттащить твое огромное тело в тень, чтобы ты совсем не сгорел? А, может, еще и огонек из прутиков развести? Нет, у меня было только это! – Я развернулась и стрельнула в него взглядом. – Мне, наверное, стоило смотаться в магазинчик за кремом от загара и алоэ-гелем, а затем сбегать к ветеринару за внутривенным – вроде того, что мои соседи вливали своей больной кошке!

Его губы дрогнули.

– Прикид хоть куда, Мак.

Я рассвирепела. Я тут нарезаю круги в одних лифчике и трусиках, а он считает меня забавной в нижнем белье?

– Моя одежда промокла, – прорычала я.

– Я говорил о твоем… – его взгляд метнулся наверх. – Как ты это называешь, девушка? Шляпка?

Я закрыла глаза и застонала. Я так привыкла к весу МакНимба на голове, что совершенно забыла, что он все еще на мне. Я расстегнула его, сорвала с головы, соскребла с него мокрый мох и изучила нанесенный урон. Две скобы были поломаны у основания и несколько лампочек, включившись во время нашего кувыркания по песчаным дюнам, теряли драгоценный запас батарей. Я выключила их и положила шлем на камни рядом со своей одеждой.

Я кивнула на кусок Невидимого, лежащий на земле между нами.

– Ты собираешься это есть?

– Ни за какие деньги мира, – яростно произнес он.

– Ну, тогда подними и засунь в карман. Возможно, оно тебе еще понадобится. Нравится тебе это или нет, а оно спасло тебе жизнь.

Неважно, как сильно мне хотелось съесть его самой, я не осмеливалась заглушать свои способности ши-видящей. Если нам повстречается нечто эльфийское, мой талант Нуля будет единственным, что я имею в арсенале. Придется заморозить их и смыться. Или опять использовать камни.

– Оно что-то со мной сотворило. Что-то… неправильное, – он с отвращением изучил кусок, подобрал его, замахнулся и запустил его прямиком в карьер. Я услышала всплеск, затем еще один, погромче, и звук удара, сопровождающийся еще одним всплеском. Поскольку я стояла спиной к озеру, пришлось интерпретировать произошедшее по выражению лица Кристиана.

– Что-то страшное съело это?

Он кивнул с потрясенным видом.

– Расскажи мне все, что ты знаешь о вещи, которую только что мне скормила, и возможных последствиях. А что касается озера, девушка, я бы не советовал в нем плавать.

Одежда Кристиана насквозь промокла, и после обзора покрытых снегом вершин, окружавших нас, он заключил, что вероятность резкого падения температуры к ночи была весьма высока, что означало только одно – нам необходимо было высушить одежду, причем быстро. Поскольку поблизости не наблюдалось сушилки, нашим единственным выходом было прожарить ее на солнышке, так что спустя некоторое время мы оба растянулись на земле, я – частично обнаженная, а он – полностью. Он совершенно не смущался своей наготы. Должна признать, у него были на то причины.

Быстренько оглядевшись, я уединилась на другой стороне от груды камней, на которой сохла наша одежда, и наслаждалась теплом, разливавшимся по моей коже. Для полного счастья не хватало лишь iPod-a.

И родителей. И сестры. И чувства защищенности и обыденности. Короче, я лишилась всего.

Я боялась за родителей. Поскольку Зеркало, в которое я шагнула, не показывало туннель с другой стороны, какие у меня вообще были гарантии, что то направление, которое оно показало, тоже не являлось всего лишь иллюзией? Что, если ГМ держал моих родителей вовсе не в гостиной нашего дома, а в другом месте, и я отправила Бэрронса в погоню за собственным хвостом, отослав ему то фото?

Во мне росла волна ужасающей беспомощности, угрожая захлестнуть меня с головой. Я не смела поддаваться панике. Я должна оставаться спокойной и собранной и потихоньку продвигаться вперед, пусть даже и крошечными шажками. На данный момент это означало – высушить одежду и отдохнуть, пока у меня была возможность. Кто знал, что за опасности приближающаяся ночь или даже следующие часы могли принести с собой?

Пока мы обсыхали, Кристиан и я разговаривали, наши голоса раздавались над камнями, разделявшими нас. Я рассказала ему о последствиях поедания мяса Невидимых. Он подробно расспросил меня, захотев узнать, кто еще его ел, что конкретно оно с ними сотворило, и сколько длился эффект. Особенно его заинтересовало «улучшение навыков владения темной магией».

– К слову, о темной магии, – произнесла я, – что вы, ребята, сотворили во время ритуала? Что случилось? Что пошло не так?

Он простонал.

– Я так понимаю, так или иначе, стены окончательно рухнули. Я пытался убедить себя, что мои дяди все-таки сотворили чудо. Расскажи мне все, Мак. Что произошло в мире, за то время, что я провел, застряв здесь?

Я поведала, что стены рухнули в полночь, что я наблюдала, как сквозь них прорвались Невидимые, и что ГМ с принцами схватили меня на рассвете. Я умолчала об изнасиловании, о том, как превратилась в При-йю, и о моем недавнем… м-м… выздоровлении (ни за какие коврижки не буду говорить об этом детектору лжи), и просто сказала, что меня спасла Дэни и ши-видящие. Я быстренько ввела его в курс дела о том, что делает инспектор Джейни, о том, что мы узнали о железе, сказала, что с его семьей все в порядке, и они его разыскивают. Я поведала, что Книга вновь разгуливала на свободе, но умолчала об отвратительных подробностях моей с ней последней встречи.

– А как ты попала в Зал Всех Дорог?

Я рассказала ему, как ГМ похитил моих родителей, заманил меня в Зеркало и настоял на том, чтобы я показала ему камни.

– Чертов идиот! Даже мы в курсе, что такого делать нельзя, а ведь когда-то он сам был эльфом! Неудивительно, что Королева назначила нас, МакКелтаров, хранителями знаний. Мы знаем об их истории больше, чем они сами.

– Потому что они время от времени пьют из котла?

– Ага.

– Ну, по крайней мере, у нас есть камни. И хотя поездочка не из приятных, в случае нужды они выручат.

– Мак, ты что, глупая? – резко спросил он.

– В каком смысле?

– Ты не знаешь, что происходит каждый раз, когда ты вытаскиваешь их из мешка?

– Да я об этом и толкую. Мы перемещаемся сквозь миры… или измерения… или что там еще.

– Потому что измерение, в котором мы находимся, пытается вытолкнуть нас, – категорично произнес он. – Камни – анафема[52] для Зеркал. Как только ты вынимаешь их из мешка, измерение воспринимает их как воспалившуюся занозу и пытается отторгнуть. Единственная причина, по которой ты путешествуешь вместе с ними, это потому, что ты держишься за них.

– А почему они являются анафемой для Зеркал?

– Из-за проклятия Крууса.

– Ты знаешь, что это было за проклятие? – Ну наконец-то хоть кто-то мне расскажет!

– Я путешествовал здесь из мира в мир проклятую вечность, так что кое-что узнал. Круус ненавидел короля Невидимых по многим причинам, а еще был неравнодушен к его возлюбленной. Он проклял Зеркала для того, чтобы помешать королю использовать их в дальнейшем. Он планировал сам захватить все миры в пределах Зеркал, и в придачу отобрать у него возлюбленную. Стать властителем всех измерений. Но проклятие – вещь неимоверно могущественная, и Круус выпустил его в водоворот неизмеримой силы. Как и все эльфийское, проклятие трансформировалось и зажило собственной жизнью. Некоторые говорят, его слова слышны до сих пор в нежном напеве темного ветра, все время меняясь.

– Ему удалось разлучить короля с возлюбленной?

– Ага. И оттого, что камни, которые ты носишь при себе, выточены из крепости короля и хранят его запах, Зеркала их отторгают. Вскоре после этих событий короля предали, он вступил в бой с королевой Видимых и убил ее.

– И тогда возлюбленная лишила себя жизни?

– Ага.

– Ну ладно, если Зеркала нас отторгают, не отправят ли они нас, в конце концов, назад, в наш мир?

Он фыркнул.

– Они не пытаются вытолкнуть нас туда, откуда мы пришли, Мак. Они пытаются восстановить изначальное положение вещей и вытолкнуть камни туда, откуда появились они.

Я резко втянула воздух.

– Ты подразумеваешь, что каждый раз, когда мы их используем, в каком бы измерении мы ни находились, оно будет пытаться нас вытолкнуть в тюрьму Невидимых? Что же происходит? Они промахиваются?

– Я подозреваю, что ни один из миров не обладает достаточной силой, так что нас просто выметают к ней, словно метелкой по паркету, через столько измерений, сколько возможно.

– И каждый раз нас подталкивают все ближе?

– В точку.

– Ну, а может быть, – я изо всех сил старалась оставаться оптимисткой, – мы от нее в сотне миров.

Однако почему-то я так не думала.

– Ну, а может быть, – мрачно изрек он, – нам до нее – всего шаг. И когда мы переместимся в следующий раз, мы окажемся лицом к лицу с королем Невидимых. Не знаю, как ты, а мне не улыбается знакомиться с жившим миллионы лет существом, создавшим самых ужасных эльфов. Говорят, что даже если просто посмотреть на него, в его истинном облике, можно сойти с ума.

Спустя некоторое время, Кристиан объявил, что наши вещи высохли. Я слушала, как он шуршит одеждой во время переодевания. Когда он закончил, я поднялась и двинулась за своей одеждой, затем замерла, глядя на него во все глаза.

Он горько улыбнулся мне.

– Знаю. Это началось почти сразу, как ты меня этим накормила.

Я видела его обнаженным. Я знала, что у него есть черно-красные татуировки на груди, части живота и с одной стороны шеи, но остальное тело оставалось нетронутым.

Теперь уже нет. Теперь его руки были покрыты черными полосами и символами, двигающимися под кожей.

– Это распространяется вниз, к ногам, и ползет по груди.

Я открыла рот, но абсолютно не знала, что сказать. Мне жаль, что я накормила тебя этим, чтобы спасти твою жизнь? И тебе тоже жаль? Разве не лучше жить и бороться за новый день, и неважно с чем?

– Здесь как-то замешана темная магия. Я чувствую, как она бурлит во мне, словно шторм. – Он тяжело вздохнул. – Я подозреваю, виной тому то, что мы пытались сделать вместе с Бэрронсом в канун Хэллоуина.

– Ну и что же это было? – ухватилась я.

– Мы обратились к чему-то столь древнему, что должны были бы оставить в спячке. Мы вызвали его. Я все надеялся, что найду Бэрронса, но как только нас засосало в воронку, мы разделились.

Я уставилась на него.

– Бэрронс тоже застрял с тобой в Зеркалах на Хэллоуин?

Кристиан кивнул.

– Мы оба были в каменном круге, затем круг исчез, и следом за ним – мы. Мы перемещались от одного ландшафта к другому, словно кто-то щелкал каналы на пульте, затем я внезапно оказался в Зале Всех Дорог, а его рядом не оказалось. Вообще-то мне на него плевать, но надо отдать ему должное: он умеет пользоваться темными искусствами. Я надеялся, что вместе мы сможем найти выход.

– Ох, не хочу портить тебе настроение, но он, в общем-то, уже нашел.

Глаза Кристиана вспыхнули, затем сузились.

– Бэрронс выбрался? Когда?

– Через четыре дня после Хэллоуина. Он и словечком об этом не обмолвился. Сказал, что ты был единственным, кто пропал той ночью.

– Как, черт побери, он выбрался?

Я посмотрела на него с раздражением.

– Да откуда мне знать? Он даже не признался, что был там. Он лгал.

Глаза Кристиана сузились еще больше.

– Когда вы занимались сексом?

Н-да. Из глубины этих тигриных глаз прямо на меня взирал детектор лжи.

– Не то, чтобы я этого хотела, – извернулась я.

– Ложь, – категорично заявил он.

– Ни при каких других обстоятельствах я не стала бы этого делать. – Это была правда, и пусть он ею подавится!

– Ложь.

Серьезно?

– Он меня заставил!

– Несусветная, гнусная ложь, – сухо изрек он.

– Ты же не в курсе, в каком я оказалась положении.

– А ты просвети.

– Я не думаю, что это имеет какое-либо отношение к нашим насущным проблемам.

Я повернулась к нему спиной и начала одеваться.

– Ты испытываешь к нему какие-либо чувства, Мак?

Я оделась в полном молчании.

– Ты боишься ответить мне?

Я закончила одеваться и повернулась. На Кристиана постепенно становилось страшно смотреть. Его глаза сделались не по-человечески яркими, золотыми. Я пыталась сохранять бесстрастное лицо.

– Я умираю с голоду, – сообщила я ему. – У меня два протеиновых батончика. Один можешь съесть ты. И еще я хочу пить, но только не из этого карьера. А еще, думаю, у нас проблемы посерьезнее, чем мои чувства к Иерихону Бэрронсу. Или их отсутствие. И эти животные, – я указала на край долины, – выглядят вполне съедобными.

Я тронулась с места.

К несчастью, вскоре, прошагав половину долины, мы узнали, что не мы одни думали, что лощеные, грациозные существа, похожие на газелей, годятся в пищу.

Тысячное стадо рогатых быков с косматым мехом, кнутообразными хвостами и волчьими мордами во весь опор мчалось прямиком на нас.

– Как думаешь, может, они расступятся? – Я видела такое в кино.

– Я вообще не уверен, что они гонятся не за нами, Мак. Бежим!

Я побежала, хотя и была уверена, что это бесполезно. Они двигались слишком быстро, а укрытия поблизости нигде не было видно.

– Может, сотворишь что-нибудь друидическое? – проорала я сквозь оглушающий топот копыт.

– Друидское, – закричал он в ответ. – Это требует подготовки, а иначе последствия будут катастрофическими!

– Ох, но выглядишь ты так, будто тебе все по плечу! Уверена, ты можешь сделать что-нибудь с тем, что с тобой происходит! – Теперь темные символы начали двигаться к области его горла.

Земля тряслась так сильно, что бежать стало очень тяжело. Словно начиналось землетрясение.

Когда я споткнулась, Кристиан сделал такое быстрое движение, что следующее, что я помню, это то, как я болталась у него на плече, а он бежал раз в десять быстрее обычного человека. Ну еще бы, он же был накачан Невидимым до отказа. Я подняла голову. Стадо было слишком близко. Мы все еще двигались недостаточно быстро. Существа наступали, клацая зубами и брызгая слюной. Я почти чувствовала на нас их дыхание.

– Используй камни, – заорал Кристиан.

– Ты же сказал, это слишком опасно!

– Все лучше, чем смерть, Мак!

Я порылась в своем поясном ремне, вытащила мешочек и сверкнула камнями. Говоря относительно, это было одно из самых спокойных перемещений.

К сожалению, оно закинуло нас в огненный мир.

Я вновь сверкнула камнями, и пламя на моих ботинках тут же погасло, потому что в следующем мире не было кислорода, и он не поддерживал основанные на углероде формы жизни.

Я сверкнула камнями еще раз, и мы оказались под водой.

В четвертый раз мы очутились на узкой вершине зазубренного обрыва, который уходил в бездонную пропасть с обеих сторон.

– Опусти меня, – прокричала я сквозь свирепый шторм, бурлящий вокруг нас. Я была распластана на плече Кристиана, переводя дыхание, с меня капала вода.

– Здесь?

– Да, здесь!

Усмехнувшись, он опустил меня на ноги, но продолжал крепко удерживать за талию. Я уставилась на него. Его янтарные радужки были окаймлены чернотой. Она распространялась к центру, так же как чернила окрашивают воду. Странные символы скользили по его челюсти.

– Так что вы сделали на Хэллоуин? – Почему плоть Невидимых имела на него столь странное воздействие?

Он бросил мне свою убийственную улыбочку, но она была не убийственно очаровательна, а убийственно холодна.

– В последнюю минуту я струсил, иначе у нас бы все получилось. Мы пытались призвать единственную силу, что, как нам было известно, однажды противостояла Туата Де и победила. Однажды, очень давно, ее призывала могущественная секта Драгаров. Бэрронс не колебался. Это все я. Ну как, вытащишь нас с этого утеса, Мак? – проворчал он.

– А что если следующее место будет еще хуже?

– Продолжай перемещаться, а я буду держаться за тебя.

Нас захлестнул поток воздуха. Мы сорвались с края утеса и полетели в зияющую тьму. В полете я открыла мешочек.

Вокруг нас завертелся гигантский вихрь, кружась, обрывая мою одежду и волосы. Я попыталась запихнуть камни назад в покрытый рунами мешочек. Почувствовала, как хватка Кристиана ослабла, затем его руки разжались, и я очутилась одна.

Я грохнулась на четвереньки в заросшую травой тундру.

Столкновение было таким сильным, что мешочек вылетел у меня из рук. Лбом я стукнулась о землю и ужасно прикусила язык. Рук Кристиана на себе я больше не чувствовала.

Мои уши все еще гудели от столкновения, голова кружилась, но я все-таки подняла ее.

Я смотрела прямо в глаза гигантскому дикому кабану с острыми, как бритва, клыками.