"Лихорадка грез" - читать интересную книгу автора (Монинг Карен Мари)Глава 26– А нельзя ли было взять что-нибудь побыстроходнее? – пожаловалась я, пока мы объезжали брошенные машины и уворачивались от МЭВов и поэтому ползли со скоростью улитки. Бэрронс одарил меня взглядом. – Все Охотники сегодня были заняты. – Ну, прибавь что ли газу? – проворчала я. – И оказаться в одном из МЭВов? Они перемещаются, если вы не заметили. Я заметила, и это казалось мне ужасно несправедливым. Находясь на одном месте, они были предсказуемыми, но последние два, которые мы встретили на нашем пути в деревенскую ирландскую глушь, не были привязаны к одному месту, они парили в нескольких футах над землей, и их могло отнести ветром в любую сторону. Было достаточно сложно уворачиваться от неподвижных МЭВов. А ускользать от неустойчивых было все равно, что «танцевать» так, как бывает, когда, столкнувшись с кем-то на улице, вы одновременно пытаетесь уступить друг другу дорогу и поэтому делаете шаг в одну и ту же сторону. Вот только в этом случае МЭВы хотели, чтобы ты с ними потанцевал. Чтобы ты попал к ним руки. Хотели проглотить тебя. – У нас ушло сорок минут на то, чтобы увернуться от последнего. Проблема была в том, что из них было непросто выбраться обратно. Как только ты оказался внутри, МЭВ начинал хитро видоизменяться, скрывая место входа. И приходилось долго искать выход. – Убедил, – уступила я. Мне было скучно, не сиделось на месте, и я просто не могла дождаться, когда мы доберемся до домика старушки. И вот мы громыхали по дороге, казалось, навечно застряв в нашем Хаммере Альфа. Я осмотрелась в салоне Хаммера и увидела СD плеер на заднем сидении. Мне стало интересно, что Бэрронс слушает, когда один. Я нажала на кнопку воспроизведения. Rob Zombie проревел: Он стукнул кулаком по плееру. Я подняла брови. – Можно ли быть еще более банальным, Бэрронс? – «Банальный» – просто еще одно слово, означающее, что нечто слишком раздуто СМИ, и поэтому обыкновенные люди (под обыкновенными я имею в виду вас, мисс Лейн) потеряли полноту ощущений, и чаще всего это вредит им самим, поскольку они стали неспособными увидеть опасность, глядя прямо в глазах дикого животного или в дуло заряженного пистолета. – Я не обыкновенная, и ты это знаешь, – я бы никогда не признала, что в его словах была большая доля правды. Зеркальные нейроны[38] творят с нами занятные вещи: заставляют нас мысленно переживать то, что мы видим, и мы реагируем независимо от того, сами ли мы совершаем какое-то действие, или просто наблюдаем за действиями кого-то другого, и так, понемногу, мы становимся все безразличнее к происходящему. Так что кому нужны СМИ, чтобы стать менее чувствительным? Какой стану я через пару месяцев такой вот жизни? Безразличной ко всему. – О, посмотри на себя. Весь такой хитроумный и крутой. – Хитроумный? Вы думаете, я такой мисс Лейн? – Кем был тот ребенок? Какое-то время он хранил молчание, а потом сказал: – Вы задаете глупые вопросы. Что я чувствовал? – Горе. – Какое значение имеет что-то столь тривиальное, как имя ребенка или его роль в моем существовании? – Может, это поможет мне понять тебя. – Он умер. Я чувствовал горе. Конец истории. – Но ведь все не так просто, правда, Бэрронс? – я сощурилась, – Это не конец истории. – Только попробуйте, мисс Лейн. Я почтительно склонила голову. Я ведь еще даже не пыталась дотянуться до границы его сознания, а он уже почувствовал это. – Прошлой ночью я легко прогнал вас. Вы вломились ко мне в голову. – Ты сам пригласил меня. Ты терся о мои мозги. – Я пригласил вас посмотреть резню. А не туда, куда вы отправились потом. Все имеет цену. Не думайте, что вы так просто отделались. Я всего лишь отсрочил приговор. Я вздрогнула на клеточном уровне, отказываясь распознавать свои чувства. – Только попробуй, Бэрронс, – усмехнулась я, – только попробуй. Он ничего не сказал. Я посмотрела на него. Его верхняя губа была как-то странно напряжена, и у меня заняло какое-то время, чтобы понять – он пытался не рассмеяться. – Ты смеешься надо мной, – возмущенно сказала я. – Посмотрите на себя, вы вся такая самодовольная. Забрались ко мне в голову прошлой ночью и теперь думаете, что вы до чертиков крутая, – он одарил меня тяжелым взглядом, который говорил: «Когда залезете мне под кожу так глубоко, как могу я, тогда и сможете гордиться собой. А пока вы слабачка, мисс Лейн», – и для записи – я мог бы вас остановить. Он мог бы? Он не хвастался. Иерихон Бэрронс Мы оба одновременно увидели скользящую дыру. Он резко крутанул руль. Мы едва не проморгали неустойчивый МЭВ. – Эти штуковины опасны! Откуда они взялись? Они недавно возникли или это те, которые были стабильными, а теперь почему-то потеряли свою привязь к одному месту? Он сосредоточился на дороге. – Похоже на то, что они проявились недавно с чьей-то помощью. Возможно, Невидимые постарались, так сказать, в добавок к уже произведенному беспорядку. Какое-то время мы ехали в тишине, каждый был погружен в собственные мысли. Я подозревала, что он все еще думал о неустойчивых МЭВах, а я стала думать о других вещах, волнуясь о предстоящей встрече с женщиной, к которой мы ехали. После изматывающих событий прошлой ночи, я забралась в кровать только к восьми часам утра, и спала до тех пор, пока Бэрронс не заколотил в мою дверь в пять часов вечера. Он сказал, что внизу меня ждет Это была Кэт, полная новых сведений. Они нашли женщину, которая могла бы с нами поговорить, которая могла бы рассказать нам об «ужасных происшествиях в аббатстве», случившихся двадцать два года назад. Они случайно наткнулись на нее, когда прочесывали окрестности в поисках выживших. Она отказалась покинуть свой дом. И не собиралась и близко подходить к «осквернителям нашей земли», настаивая на том, чтобы Грандмистрис о ней не говорили ни слова, или она навеки запечатает свои уста. Она размахивала зажатой в кулаке тростью, отлитой из чистого железа, и сказала, что она кое-что знает о Старейших и еще сказала, что «замечательно чувствует себя и сама по себе, так что валите отсюда по добру по здорову». – Что она тебе сказала? – требовательно спросила я. – Абсолютно ничегошеньки. Она потребовала, чтобы мы предъявили ей доказательства того, что мы не в сговоре с этими темными проклятыми бешеными – Какие доказательства? Кэт пожала плечами. – Мне показалось, она имела в виду что-то Светлое. Мы подумали о Дэни и мече, но… – она запнулась, и я поняла ее опасения. Из нас двоих я внушала большее доверие, чем импульсивный подросток. – Похоже, что она боится того, что мы можем работать с Невидимыми. Но мне кажется, она совсем немного знает об эльфах. Я рвалась пойти туда прямо сейчас. Гораздо сложнее было убедить в этом Бэрронса. Он был твердо намерен не уходить далеко от хорошо защищенного магазина и собирался оставаться на своей территории, пока мы не разберемся с Гроссмейстером. – Но мне надо разузнать о пророчестве, – настаивала я, – и обо всем, что связано с исчезновением Книги. Кто знает, что эта женщина может нам поведать? – Мы знаем все, что нам нужно, – сказал он безразличным тоном, – у нас есть три камня из четырех и четверо друидов из пяти. Я разинула рот от удивления. – Те пятеро, что нам нужны – это Друиды? Пятеро – это люди? Что за черт? Неужели все, кроме меня, знают об этом пророчестве? – Видимо, так и есть, – сухо сказал он, – Келтары, эти высокомерные ублюдки, верят в то, что они эти пятеро друидов: Дейгис, Драстен, Кейон, Кристофер и Кристиан. Но Кристиан пропал, а четвертый камень у В’лейна. Честно говоря, мисс Лейн, я думаю, что вы – та самая козырная карта, которая может побить все остальное. Я ставлю на вас. К сожалению, я не была в этом так уверена. Я боялась, что в пророчестве есть что-то про меня и что это что-то отнюдь не хорошее. Но я не собиралась говорить ему об этом. Наоборот, я начала спорить, что будет ошибкой упустить возможность узнать о Книге все, что можно. А если эта женщина знала, как Книга пропала из аббатства, кто знал, что еще она могла бы рассказать нам? – Привезите женщину сюда, – ответил он. – Нет ни единого шанса, что она поедет, – проинформировала нас Кэт, – ее возраст равняется ее упрямству, сварливости и ярко выраженной склонностьи засыпать в мгновение ока. Вот поэтому мы и были здесь, прокладывая себе путь вглубь графства Клэр. Где нас ждала девяносто семилетняя Нана О’Райли. Раньше я уже видела небольшие фермерские домики, но этот точно получил бы главный приз среди прочих. В свете фар Хаммера он казался воплощением чьей-то фантазии. Покосившаяся дымовая каменная труба, соломенная крыша и мох, покрывший весь двор и сад, который летом будет изобиловать цветами и который украшали причудливые статуи и каменный фонтан в стиле Эшера[39]. А позади всего этого Атлантический океан отливал серебром в лунном свете, принося соленый бриз. Здесь не было Теней. Периметр двора был хорошо защищен рунами. Когда мы переехали через первую защитную линию, я вздрогнула. А Бэрронс никак не отреагировал. Я внимательно за ним наблюдала с того момента, как наши фары высветили слабое серебристое сияние. Мне было любопытно, смогут ли эти охранные заклятья побеспокоить его. Он был просто образцом полного бесстрастия. – Ты их хоть почувствовал? – спросила я раздраженно. – Я знаю, что они там, – типичный для Бэрронса не-ответ. – Твои татуировки защищают тебя? – От многих вещей – да, от некоторых – нет, – еще один не-ответ. Мы выбрались из машины и проложили себе путь к дверям по уложенной плиткой, но ужасно заросшей дорожке. Она была зеленая, разрисованная различными символами, среди которых безошибочно угадывался деформированный трилистник. Нана О’Райли знала о нашем ордене. Откуда? Кэт открыла дверь, когда я постучала. Она поспешила в дом впереди нас, надеясь смягчить наш приход с помощью чая, свежей воды и корзинок с продуктами из города, привезенными для старушки. Я всмотрелась в глубину дома. Повсюду горели свечи, и весело потрескивал огонь. – Я сама открою дверь, сама. Чай, не померла еще! – Нана О’Райли оттолкнула Кэт. Ее седые волосы были заплетены в косу, которую она перекинула через плечо. Ее лицо было изборождено морщинами, как у старого капитана, который прожил на морском берегу почти целый век, и у нее не было зубов. Она одарила Бэрронса подслеповатым взглядом. – Таким, как ты, тут не рады! – и с этими словами, она втащила меня внутрь и захлопнула дверь прямо перед носом Бэрронса. – А каким таким? – спросила я, как только дверь закрылась. Она глянула на меня так, будто я беспросветно тупая, чтобы оставаться в живых. Кэт усадила старушку в кресло у камина и накинула ей на плечи старое стеганое одеяло, сшитое из различных лоскутов ткани с разнообразными узорами. Одеяло выглядело так, будто было сделано десятки лет назад из оставшихся лоскутов от одежды, из которой выросли ее дети. – Я тоже хочу вас спросить, – с любопытством сказала Кэт, – что он за создание? – Вы что, не видите совсем, девочки? Он не нашего племени. – Это мы знаем, но что именно он такое? – сказала я. Нана пожала плечами. – Какая вам разница? Есть белое и не белое. Че еще вам надо? – Но я-то белая, – быстро сказала я. Кэт странно на меня взглянула. – Я имею в виду, вы видите, что Кэт и я – как вы, верно? Мы не такие, как он. Если она могла распознать истинную сущность людей, то я бы хотела знать свою. Ее слезящиеся карие глаза зорко вцепились в меня, как мутные пиявки. – Вижу, ты красишь волосы. Какого они цвета взаправду? – Светлые. Она закрыла глаза и затихла, на секунду я даже подумала, что старушка заснула. Затем ее глаза внезапно распахнулись, а рот раскрылся от удивления. – Пресвятая Мария, – выдохнула она, – я никогда не забываю лица. Ты ж байстрючка Ислы! Уж не думала, что снова смогу увидеть тебя, пока не помру. – Байстрючка? – спросила я. Кэт выглядела ошеломленной. – Дочь, – ответила она. Мою мать звали Исла О’Коннор. Нана сказала мне, что ошибки быть не может – я очень на нее похожа: формой лица, густотой волос, глазами, но больше всего – повадками. Тем, как я держала осанку, как я двигалась, даже тем, под каким углом я иногда наклоняла голову, когда разговаривала. Я была похожа на свою мать. Мою мать звали Исла О’Коннор. Я могла снова и снова часами повторять два этих предложения. – Вы уверены? – у меня был ком в горле, который я с трудом проглотила. Она кивнула. – Она и моя Кайли много времени проводили за играми в моем саду. Если б твои локоны были светлыми, девочка, я б ни за что не приняла тебя за кого-то другого. – Расскажите мне все. Нана прищурилась. – Она всегда кой-чего при себе имела и никогда с этим не расставалась, – ее взгляд затуманился, – я потом думала, что оно было потеряно. Знаешь, что это было? – Оно принадлежало Видимым? Нана кивнула, мои глаза широко распахнулись. Я потянулась к своему плащу и достала копье. – Моя мать носила при себе это? Глаза Наны скрылись за сеткой морщин, когда она улыбнулась. – А я переживала, что больше никогда его не увижу! Слыхала, говорили, что оно попало в плохие руки. Слава благословенным небесам! Да, твоя мама носила при себе Копье Судьбы, а моя дорогая Кайли носила меч. – Все, – сказала я, опускаясь к ногам Наны у камина, – я хочу знать все! Исла О’Коннор была самой молодой – Как она вырвалась? – громко спросила я, и она снова проснулась. – Слыхала, как говорили, что ей поспособствовал кто-то из высшего круга, – она с грустью посмотрела на меня, – некоторые говорили, что это была твоя мама. Она сомкнула веки. Ее лицо обвисло, а рот открылся. Я сжала руки в кулаки. Моя мать никогда бы не освободила – Кто был моим отцом? – спросила я. – Она спит, Мак, – сказала Кэт. – Так разбуди ее снова! Нам надо знать больше! – Завтра будет еще один день. – Каждый день на счету! – Мак, она устала. Мы сможем попробовать еще раз утром. Я останусь с ней на ночь. Ей не следует быть в одиночестве. Она не должна была быть одна так долго. Может, ты тоже останешься? – Нет, – прорычал через дверь Бэрронс. Я медленно вдохнула. Затем выдохнула. Меня не отпускало внутренне напряжение. У меня была мама. Я знала ее имя. Я знала, откуда я взялась. Мне нужно было знать больше! Кто был моим отцом? Почему о нас, об |
||
|