"Ахмедхан Абу-Бакар. Ожерелье для моей Серминаз" - читать интересную книгу автора

- Откуда мне знать? На свадьбу меня не приглашали.
- А может, она связалась с их шалопаем? - И Мицадай показала рукой на
нашу саклю. - Чего теперь не бывает! Вот разве только рассвет и закат еще не
поменялись местами, а остальное все перепуталось на грешной земле...
Я обессилено опустился на камень, что лежал в углу двора. Лучше бы мне
получить удар железным ломом от матери, чем услышать то, что я услышал. Она
не девушка! "Значит, она была замужем?", "Откуда мне знать, на свадьбу не
приглашали!.." И все с таким ехидством. И о ком? О Серминаз! Да что я, в
бреду? Ослышался? Серминаз! Девушка-горянка, да к тому же еще комсомолка!
Нет, я вправду слышал все это! Вон они, эти три женщины. Теперь они
собрались на одной крыше, чтобы сделать из мухи слона и пустить его по аулу.
Они воркуют, как горлинки, исподтишка поглядывая на нашу саклю, и в самом
деле похожие в своих белых платках-покрывалах на горлинок, хотя я скорее
назвал бы их сороками. Ведь после их слов весь мир померк для меня.
Но я им не сдамся! Мой дядя, славный Даян-Дулдурум, учил меня стойко
переносить невзгоды жизни, которые, по его словам, всегда приходят в самый
нежданный час. Не стану же я верить сплетням Мицадай и ее злобных
приятельниц! И я говорю себе: крепись, не отчаивайся, дружище, трижды три -
девять! Тебя, видно, не то еще ждет впереди, так что подложи под пиджак
каменную плиту, чтобы удары рока по спине были не столь болезненны.

ГЛАВА ВТОРАЯ ТРУДНО ВЕРИТЬ УСАМ МЕЛЬНИКА

1

Каким бы стойким ни представлялся я вам, мои дорогие слушатели, все же
будет неправдой, если я скажу, будто злые слова наших сплетниц, упавшие в
мою душу подобно камням, не нанесли ущерба нежным всходам моей любви. И
очень скоро я почувствовал, что куда легче переносить физические муки,
нежели душевные.
И ведь вот что странно: пожалуй, никто в ауле лучше меня не знает,
какая вздорная старуха наша соседка Мицадай. Казалось бы, ну и бог с ней,
как говорится, стоит ли принимать во внимание ее слова? Тем более что с
самого раннего детства я терпел от нее одни неприятности. Начать с того, что
имя-то мое она произносит как проклятие, а ведь Бахадур значит "молодец",
"богатырь". Это довольно редкое имя в наших горах, но, видно, отец хотел,
чтобы я вырос достойным такого имени.
Во всех своих бедах Мицадай винит почему-то меня.
Сколько я ее помню, она не меняется, и кажется, что такой она была от
рождения. Я всегда остерегался ее, а если один раз и забрался к ней во двор
за яблоками, так от этого хуже всех было именно мне. Ребята постарше
уговорили меня нарвать им кислых, как уксус, зеленых, совсем незрелых яблок
с ее яблони и подарили за это глиняный свисток, который издавал настоящую
милицейскую трель. На что только не пойдет мальчишка, чтобы получить такой
свисток! В оправдание я могу привести случай с человеком совсем уже
взрослым, моим другом Хаджи. Однажды он, выступая на собрании, рассказал о
бесчестных поступках одного влиятельного человека, окруженного к тому же
многочисленной родней. И то ли кто-то пригрозил Хаджи, то ли он сам
спохватился, что ему могут отомстить, но он явился в милицию и попросил
оружие для самозащиты. Только ему вручили не пистолет, как он надеялся, а...