"Ахмедхан Абу-Бакар. Ожерелье для моей Серминаз" - читать интересную книгу автора

дома. А самое неприятное, что и помочь ей печем: укоротить-то - дело
простое, а вот удлинить никто уже не берется. Примерно то же бывает с
пиджаком: с отца на сына переделать легко, а вот с сына на отца - простите!
Нет уж, пусть на моем лице красуется нос, которым меня наградила
природа. Я к нему привык. Да и мои друзья узнают меня по носу везде, в любой
толпе. Он для меня то же самое, чем была для Ходжи тыква с гремящим в ней
горохом, которую он привязывал к поясу в базарный день, чтобы не потеряться.
Ко всему прочему с моим носом связано у меня немало воспоминаний. Сколько
раз, задремав над верстаком, я вонзал в него свой граверный резец! Сколько
раз, учуяв за три километра запах хинкала с чесноком, нос приводил меня
помимо моей воли прямо к той сакле, где этот хинкал варили! Впрочем, если я
стану и дальше рассказывать только о моем носе, то уподоблюсь нашему
аульчанину Кишу, сыну Таила, который задумал отлить светильник, а получилась
у него ступа для чеснока. Вернемся же к нашим хурджинам.
Итак, моя мать и дядя наконец пришли в себя после моего сообщения.
- Ну и племянничек, трижды три - девять! - воскликнул дядя. -
Точь-в-точь отец! Тот тоже, бывало, молчком намазывал масло на ломоть
курдюка.
Он принялся расхаживать по веранде, как генерал, обдумывающий план
решительного наступления. Но на кого? Был ли он доволен, что я избавил их от
хлопот по выбору невесты, или собирался напасть на меня за мое самовольство?
Тут дядя остановился передо мной, выставив ногу и выпятив грудь.
- Так что же ты молчал до сих пор, негодяй! - снова закричал он.
Надо сказать, что в устах дяди "негодяй" по отношению ко мне - самое
любимое слово, по смысл ему он придает совершенно другой: что-то вроде
"молодец". И, должен признаться, мне оно нравится даже больше, чем "молодец"
в чужих устах. В нем я слышу и родственное отношение, и заботу обо мне,
выросшем без отца. Впрочем, мало ли на свете слов, которые выражают порой
совсем не то, что обозначают. Прислушайтесь-ка к речи ваших соседей - сами
поймете!
Поэтому я спокойно возразил:
- А что, я должен был кричать об этом? Я совсем не собираюсь
уподобляться той хохлатке, что кудахчет на всю округу, будто снесла звезду,
а не простое яйцо, да еще с желтой скорлупой...
- Да! Ты должен был кричать, вопить, чтобы все знали, что ты наконец
стал взрослым мужчиной! - наступал на меня дядя, лихо покручивая усы. А усы
у него весьма солидные, и служат они не только для украшения, но и помогают
в деле. Он работает монтировщиком в художественном комбинате, и лучшего
мастера по изготовлению черни в нашем ауле не сыскать. И тут усы его
выполняют не менее важную роль, чем усики антенны на телевизоре: когда
состав для чернения серебра начинает плавиться, из него капельками
выделяется сера и оседает на усах, докладывая многоопытному мастеру, что
чернь готова.
- Да! Ты должен был кричать на весь аул, - продолжал он. - Ты мой
племянник, сын моего брата, и если ты избрал себе девушку, то следовало
оповестить всех, чтобы твою избранницу никто не посмел даже за глаза
обидеть!
- Не беспокойся, дядя, она и сама не даст себя в обиду! - сказал я,
отлично зная нрав моей избранницы.
- Кто же она? - спросила мать, которая хотя и позже, чем дядя, но тоже