"Ахмедхан Абу-Бакар. Снежные люди" - читать интересную книгу автора

Ахмедхан Абу-Бакар

Снежные люди


Эта история не досужий вымысел; ее рассказал мне отец, когда я качал
люльку его внука.

Кичи-Калайчи


В самом слове "аул" слышится далекий, протяжный, давний зов человека,
затерянного между скал и ущелий, где лишь громкое эхо невнятным гулом
отзывается на его "ау". Этим словом, ныне исчезающим из обихода, называли в
Дагестане стеснившиеся, будто от ужаса, отчаяния и сиротства, от жестокостей
холода и непогоды, каменные замшелые серые сакли, запятнанные лепешками
кизяка и чудом прилепившиеся на крутых склонах гор.
Однажды я сбился с дороги в горах и по давнему совету наших старцев
опустил повод, надеясь, что конь сам отыщет верный путь; но, мирно цокая
подковами по кремням и гранитам, он завез меня в какие-то глухие места;
впрочем, гнедому, наверное, были издавна знакомы кое-где уже поросшие
стелющейся травой, кое-где загроможденные свалившимися со скал валунами и
пересыпанные оползнями узкие заброшенные тропы, что ведут к величавым
вершинам Дюльти-Дага, увенчанным вечным снегом. Внезапно конь остановился;
он бил копытом в землю, он недовольно качал головой, встревоженный, будто
укоряя себя за какой-то промах.
Я огляделся. Острая боль сжала сердце.
Сотнями пустых оконниц, черных дверных проемов глядел на меня
оставленный людьми аул Шубурум. Шу-бу-рум! Будто вызывающий свист холодного
ветра, протяжный вой в печной трубе, тоскливый вопль горного волка... Еще
недавно здесь жили люди, которых с усмешкой называли "небожителями". А ныне
брошен аул на одичалой тропе, как поношенная, старая, много раз залатанная,
дырявая, не раз промокавшая под ливнями и просыхавшая на солнце овчинная
шуба.
Сакли полуразрушенные, сакли в змеившихся по стенам трещинах, сакли с
рухнувшей крышей... И посреди них мечеть, поднявшая в небо минарет, словно
умирающий воздел последним усилием руку, взывая к аллаху. Что произошло
здесь? Обвал? Землетрясение? Или, быть может, страшный мор проник в
заоблачное селение, и все, кого не унесли на кладбище, в панике бежали из
аула? Не потому ли так жалобно стонут полусорванные с петель ставни и плачет
ветер, сдувая остатки золы из очагов, возле которых грелись когда-то веселые
семьи горцев... Порой черные от копоти, порой белые, серые, синие внутренние
стены комнат, полки и ниши, занавешенные пыльной паутиной, каменные полы,
почерневшие от сырости. В узких улочках мечется заблудившийся ветер. Ни
дымка, ни лая собаки, ни мычания идущей с пастбища коровы, ни звучного
рыдания осла... Не слышно здесь и колыбельной песни, прерываемой плачем
ребенка, не слышно и смеха детей, и говора взрослых...
Неподалеку на древнем кладбище стоят надгробные резные камни в рост
человека: словно собрались и смотрят, окаменев от горя, предки тех, кто
покинул эти сакли, эти крохотные поля-терраски на горных склонах, ныне