"Ильдар Абузяров. Чингиз-роман" - читать интересную книгу автора

лживого трона поэзии в домашних тапочках и панталонах. И я был счастлив.
Ошеломленный Мандель предложил мне поучаствовать в готовящемся сборнике
"Поэт Мандель и его лучшие воспитанники-ученики".
Но я сказал: пошел ты, Мандель. У меня только один учитель - это мой
хан. И сейчас он ставит передо мной задачу поважнее. Покорить Москву. Ну,
кто со мной?..
Лес рук...
Мы так и сделали. Мы набились в автобусы. Все сплошь студенты филфаков
и участники различных поэтических объединений. Все сплошь в широких штанах.
На мягких сиденьях-седлах. Если устал трястись на одном, перекинь ноги через
сиденье соседа. Если и оно надоедало, растянись на боку.
Ехали с визгом, с гаком, как и положено. Все радостные, в предвкушении.
Мы были налегке и добрались очень быстро. Так скоро нас никто не ждал. Нас,
оказывается, вообще никто не ждал. Надеялись, что мы не потревожим их
слившиеся с задницей животы. По крайней мере, не в этой жизни.
Но стремительность и наглость - вот наш девиз. Мы взяли с боем все
крупные редакции и театры. Насиловали своими текстами заведующих отделами
прозы и поэзии, художественных руководителей и режиссеров. Приклеивали к
стенам "храмов культуры" листы со своими бессмертными произведениями. Клеили
калом и кровью. Плевали в лицо оторопевшим столпам культуры.
О, с каким удовольствием мы это делали! С каким удовольствием крушили
плоды столь ненавистной мировой цивилизации. Сметали всю иерархию
чиновников, пренебрегали всеми их ценностями. Убивать прозой и стихами было
легко и приятно, ведь в культуре сегодня в основном беспомощные
дети-инвалиды, бесплодные женщины и недееспособные старики. О, с каким
удовольствием... Мы, гопники, - принцы стихотворной провинции.
А потом, вернувшись в свой город, праздновали нашу победу три недели. В
полном восторге. Пока вдруг не позвонил мой лучший друг и не предложил
сходить на свой доклад. "Мне нужна твоя поддержка..."
В таком нудном, с дымом и бородатыми шаманами, литературном кружке я
еще не был. Это меня раздражает. Это очень страшно. Ведь комната, в которой
мы сидим, называется Публичная библиотека. Вы только вслушайтесь: Публичная
библиотека! Я знаю, это храм шаманов Университет-Сарая. Я знаю, он полон
бумажных урн-фолиантов с тем, что осталось от Бунина, Тургенева, Ахматовой и
других потомков золотоордынцев. Эти урны расставлены вокруг нас. Они давят
на нас со всех сторон. Мы будто замурованы кирпичами литературы. Наш дух -
не вздохнуть, не продохнуть - завален тяжелыми камнями-словами. А тут еще
нас окуривают именами Мандельштам и Пастернак, - поскорее бы вырваться на
свободу степей.
А может быть, это испытание - обман? - пытаюсь успокоить я себя. -
Может, эти шаманы меня разыгрывают, обманывают? Нет, шаманы не могут лгать.
Шаманы - уважаемые в степи люди. Они всегда правы. Так, несмотря на жуткий
страх и жуткую духоту, я продолжаю терпеть. Я держусь. Все! Вроде, все -
пронесло! Вроде, все закончилось. Вон все улыбаются и шутят. О, спасибо
тебе, Тенгри, ты спас меня! Спасибо тебе, мой великий хан! Тенгри и хан - вы
сильнее всех!
Но, пока я радуюсь, в комнату уже входит самый бородатый мужчина с
ржавым нечищеным самоваром в руках и с выражением глубокого удовлетворения
на лице. Самовар, о ужас, дымится. Бородатый мужчина ржет, как лошадь.
Неужели это продолжение испытания? Вторая часть испытания? Кажется,