"Чинуа Ачебе. Человек из народа " - читать интересную книгу автора

министр поднялся, собираясь говорить.
Дело в том, что много лет назад, когда Нвеге был бедным и вечно
голодным учителем начальной школы, то есть еще до того, как он построил
собственную школу и разбогател, хотя, видимо, еще не насытился, он ездил на
старом, дребезжащем велосипеде, который односельчане прозвали "трень-брень".
Тормоза, разумеется, никуда не годились. И вот однажды, когда Нвеге летел
сломя голову под гору к узкому мосту у подножия холма, он увидел на
противоположном склоне грузозик - по тем временам событие небывалое, -
который тоже катил вниз ему навстречу. Столкновения на мосту, казалось, не
миновать. В отчаянии Нвеге завопил: "Спихните меня, ради бога!" Но никто из
прохожих и не думал выполнять его просьбу, и тогда оп решил назначить
вознаграждение: "Спихните меня, я дам три пенса!" С тех пор "Спихни меня -
получишь три пенса" стало в Анате излюбленной шуткой.
Министр говорил непринужденно и просто, и его речь произвела большое
впечатление. В ближайшее время не предвидится выборов, заявил он под общий
смех, и он приехал не за голосами избирателей. Мы просто собрались здесь
одной большой семьей - только и всего. Оп предпочел бы выступать перед
своими сородичами не по-английски, ведь как-никак это язык чужестранцев, но
он уже знает по опыту, что речь, произнесенная на родном языке, обычно
перевирается в газетах до неузнаваемости. К тому же среди гостей есть такие,
которые не говорят па нашем языке, и ему не хотелось бы, чтобы они
чувствовали себя здесь чужими, потому что все мы - жители равнин и обитатели
нагорий - граждане нашей великой страны, и так далее и тому подобное.
Говоря о гостях, оп явно имел в виду миссис Элеонору Джон, влиятельную
партийную деятельницу с побережья, приехавшую вместе с ним. Она была уже не
первой молодости, но сильно накрашена и надушена и, несомненно, принадлежала
к тому сорту женщин, которые в случае необходимости умеют постоять за себя.
Она восседала по левую руку от министра, непрерывно курила и обмахивалась
веером. Рядом с ней сидела красивая девушка, о которой я уже говорил. Я не
заметил, чтобы за все это время они обменялись хоть словом или взглядом.
Странно было видеть такую молоденькую девушку в компании этих видавших виды
людей. Можно было подумать, будто они остановились по дороге в каком-нибудь
монастыре и вызвались подвезти одну из послушниц до соседней обители.
После того как министр окончил свою речь, он и его свита были
приглашены в резиденцию директора, так мистер Нвеге называл свой дом -
квадратную панельную коробку. При появлении мистера Нанги танцы во дворе
возобновились. Охотники, израсходовав свой порох, кротко дожидались
обещанного пальмового вина.
Министр переходил от одной группы танцующих к другой, с достоинством
делал несколько па и налеплял красные однофунтовые бумажки на потные лица
лучших танцоров. Одной только группе он отдал таким образом целых пять
фунтов.
Человек, который уже обратил наше внимание на скромность министра,
теперь расписывал перед нами другое его достоинство. Присмотревшись к этому
человеку, я увидел у него на глазу бельмо - "ракушку", как у нас говорят.
- Сразу видно, - разглагольствовал одноглазый, - что деньги для него -
тьфу. Небось люди ему завидуют, думают, министру на государственные денежки
неплохо живется, а он вот так все и раздает.
Позднее, когда мы уже сидели в резиденции директора, я сказал мистеру
Нанге: