"Аркадий Григорьевич Адамов. Злым ветром ("Инспектор Лосев" #1)" - читать интересную книгу автора

богаче, чем я думаю? И вор был, конечно, мужчина. Такие стареющие дамочки,
случается...
Я извиняюсь и, подозвав одного из сотрудников, шепчу ему кое-что на
ухо. Сотрудник уходит. А я снова возвращаюсь к допросу. Спешить сейчас не
стоит, надо подождать, когда вернется Котов. Вдруг ему повезет.
- Да, - говорю, - вы правы: мне виднее. И мы еще вернемся к этой теме.
А пока скажите, кого из посторонних вы видели за это время у себя на этаже?
Она снова медлит с ответом. Не вспоминает, а соображает, это я точно
вижу. И еще вижу, что она начинает меня опасаться. Небось сначала решила:
какой-то молодой пижон тут распоряжается и строит из себя Шерлока Холмса. А
теперь опасается. С одной стороны, это мне приносит некоторое
удовлетворение, конечно. Я даже испытываю легкое злорадство. Но в то же
время я понимаю, что это усложняет работу. Было бы лучше, если бы она меня
еще некоторое время за дурака считала. Для дела лучше. Выходит, я где-то
допустил промах.
Вот Кузьмич наш тут безупречно точен, это я сколько раз наблюдал.
Такое, знаете, простодушие в нем вдруг появляется, такая безобидная
недалекость, что смех разбирает, как иной раз кое-кто на это клюет. И совсем
неглупые люди попадаются. Начинают с Кузьмичом говорить эдак снисходительно,
со скрытой насмешкой, покровительственно даже. И он, представьте, терпит, он
не дрогнет. Словно и вовсе самолюбия человек лишен. Зато потом... Ведь они
же следить за собой перестают, контроль притупляется. Элементарное дело,
казалось бы. И умом, безусловно, это понимаешь. Особенно вот так, как я вам
рассказываю. Но в тот момент человек мыслить абстрактно не способен, он
стремится быстрее оценить данного, конкретного своего противника. Для него
это важнейшее дело сейчас. И если этот противник работает так, как наш
Кузьмич, нет вопроса и нет сомнения. Вот ведь штука какая. Все тут от
таланта зависит. Я это слово не боюсь к Кузьмичу применить. Вы мне скажете,
притворство это, обман, вот и все. А я скажу - хитрость, находчивость,
мастерство. Чувствуете оттенки? И без этого оперативная работа вообще ноль.
Так вот, Кузьмич наш великий мастер, в частности, и на такие разговоры,
как у меня сейчас. Уверяю вас, это очень трудно. Вот ведь какой-то промах я
в этом разговоре допустил. Скорей всего самолюбие меня подвело. Выдержки не
хватило. Что ж, еще один урок, еще одна зарубочка. А моя Маргарита Павловна
между тем, собравшись с мыслями и про себя все, конечно, прикинув, начинает
вспоминать, кого она из посторонних людей видела в эти часы на своем этаже.
Но вот наконец появляется Котов. Вид у него все такой же невозмутимый,
и понять, удалось ему что-нибудь узнать или нет, невозможно. Что и
требуется, конечно. Потому что Маргарита Павловна очень пытливо на него
взглянула. Котов отзывает меня в сторону и торопливо докладывает. Я спокойно
киваю ему в ответ и возвращаюсь на свое место. Но я чувствую на себе чужой,
настороженный взгляд.
- Что ж, продолжим, - говорю я. - Когда вы сегодня пришли на работу,
Маргарита Павловна?
- В семь часов, - отвечает.
- А куда вы отлучались в течение дня?
Она привычно пожимает плечами и по-прежнему не смотрит на меня.
- Обедать ходила. В дирекцию меня вызывали, в бельевую. Да мало ли
куда...
- Понятно. А из гостиницы вы куда-нибудь выходили?