"Аркадий Григорьевич Адамов. Петля ("Инспектор Лосев" #2)" - читать интересную книгу автора

- Так этот-то, низенький, бутылку волок. Руки в рукава телогрейки засунул,
холодно же было, а бутылку к себе прижимал, - поясняет Сергей и
показывает, как тот парень нес бутылку.
Мы все еще стоим в котловане, в дальнем его конце, за краном. Я почему-то
медлю отсюда уходить. Мне все время кажется, что я еще чего-то тут не
увидел, на что-то не обратил внимания и чего-то не нашел. Но ведь ребята
из отделения вчера внимательнейшим образом осмотрели котлован и ничего не
обнаружили. Как же они просмотрели сумочку? А потому, что она была
специально запрятана в груду кирпичей. И она бы могла пролежать там бог
знает сколько дней, если бы не привезли сегодня раствор и рабочие не
принялись бы за кладку фундамента. Кто же мог спрятать сумку - убийца? Да,
конечно, только убийца. Больше некому. Значит, самоубийство окончательно
отпадает? Пожалуй, что так. Но тогда какой может быть мотив этого
убийства? Насилие исключено. Грабеж? Но даже кошелек с деньгами остался в
сумке, не говоря уж о кольце и часах. Остается ревность, месть или просто
ссора. Но тогда убийцей должен быть человек, по крайней мере знакомый с
этой девушкой, а скорее даже ухаживающий за ней или даже ее возлюбленный.
Такая славная девушка, почему бы ей и не иметь возлюбленного? Но зачем ему
понадобилось прятать сумку? Чтобы не обнаружили документы? Это, между
прочим, логично. Что ж, теперь связи убитой установить будет несложно, а
следовательно, и обнаружить этого человека тоже.
Мы с Сергеем выбираемся из котлована. Около вагончика я с ним прощаюсь.
Заходить мне туда больше нет необходимости. Я спешу вернуться к себе в
отдел, доложить обо всем Кузьмичу и начать разматывать клубок, -
оказывается, совсем не такой уж запутанный клубок.
Установим по паспорту место работы и место жительства Веры Игнатьевны
Топилиной и через два-три дня, ну, самое большее через неделю, в
зависимости от количества знакомств у этой самой Веры Игнатьевны, я смогу
рапортовать Кузьмичу о раскрытии дела. Преступник будет разоблачен - в
этом я не сомневаюсь. Ему некуда будет деться. Я его обложу уликами. Да к
тому же не закоренелый он убийца. Тут, скорей всего, имел место аффект,
помутнение разума, приступ внезапной ярости, и сейчас этот человек,
наверное, мучается и не находит себе места.
Мне становится удивительно легко и уверенно на душе. Я уже кажусь самому
себе эдаким асом розыска, эдаким Мегрэ, черт возьми, для которого нет
тайн, с которым советуется на равных Кузьмич, а полковник Коршунов из
министерства, мой и Игоря давний кумир, приглашает меня к себе в
помощники, инспектором по особо важным делам. Впрочем, я еще подумаю.
Таким начальником, как наш Кузьмич, тоже не бросаются, да и без Игоря
работать я не согласен. Эх, до чего же приятно мечтать в такие вот минуты!
И от этого очень трудно удержаться, когда тебя переполняет радость удачи,
грядущей удачи, так будет точнее. И я полагаю, ничего плохого в этом нет.
...Кузьмич, правда, воспринимает мой оптимистичный доклад сдержанно, но я
вижу, что и он доволен. Да и как может быть иначе? Вслед за тем Кузьмич
одобряет план дальнейших действий, он даже не вносит никаких изменений и
дополнений, что редко, надо сказать, случается, и отпускает меня.
Вернувшись к себе, я прежде всего внимательно проглядываю обнаруженные в
сумочке документы. Начинаю с паспорта. По имеющимся в нем записям я тут же
узнаю адрес Веры и место ее работы. Ну-с, а что мне может сообщить ее
профсоюзный билет? На всякий случай, однако, просматриваю к его. И тут же