"Аркадий Григорьевич Адамов. На свободное место ("Инспектор Лосев" #3)" - читать интересную книгу автора

розыске. И если даже числится, то брать его немедленно все равно нельзя,
ни в коем случае. Квартира Ильи Захаровича должна остаться вне подозрений.
Мы задержим его совсем по-другому, в другое время и в другом месте, когда
он уже забудет даже о квартире, где ночевал.
Тем временем Илья Захарович критически осматривает стол, покрытый на этот
раз грязной клеенкой, прожженной в нескольких местах сигаретами. Прямо на
клеенке лежат небрежно нарезанная колбаса, ломти хлеба, стоит грубо
вспоротая коробка консервов и недопитая бутылка водки, тут же валяются
сигареты, спички и старые, засаленные карты. Словом, все, кажется, как
надо. Но Илья Захарович задумчиво чешет за ухом и отправляется на кухню,
оттуда он приносит небрежно оторванный угол газеты и делает на нем
какие-то корявые записи, потом, полюбовавшись ими, удовлетворенно говорит:
- Помни. Ты мне уже полсотни проиграл.
И как раз в это время в передней раздается звонок.
Я валюсь на стул и небрежно закуриваю, потом придвигаю к себе карты, а
Илья Захарович идет открывать дверь.
И вот уже из передней до меня доносится шарканье ног, возбужденный голос
Володи, воркотня Ильи Захаровича. Только третьего голоса не слышно. А,
нет! Третий голос что-то гудит, глухо, неразборчиво.
Наконец, все заходят в комнату.
Ого, вот это экземпляр! Совершенно квадратный малый. Ниже меня на голову,
наверное. Впрочем, это как раз неудивительно, рост сто восемьдесят девять
повторяется нечасто, и порой моя долговязая фигура приносит ощутимые
неудобства в нашей сложной работе. Но у этого парня зато впечатляют
поперечные размеры, тут мать-природа расщедрилась; начинаешь при взгляде
на него думать, что выражение "косая сажень в плечах" не всегда бывает
слишком сильным преувеличением. И сила скрыта, я вам доложу, воловья. При
этом довольно неглупая рожа, узкие, с припухшими веками, настороженные
глаза, над которыми низко нависли густые брови, все лицо как бы растянуто
вширь, все тут крупное, грубое - нос, рот, уши, очень толстые сочные губы,
все бросается в глаза. Нет, этот парень не числится в розыске, я почти
убежден. Но почему он сбежал из вокзального ресторана, почему испугался?
- Садись, паря, садись. Стул только случайно не поломай, - весело
шепелявит между тем Илья Захарович. - Гостем будешь, если монета водится.
А нет, счастья попытай, вон они, сами в ручки просятся. На худой конец без
порток уйдешь, - посмеиваясь, он кивает на карты, потом представляет меня:
- Витек, дружок мой закадычный. Только начали, а уже полсотни мне оставил.
И выпил всего ничего. Ну, как не дружок, верно?
- За дружбу с тобой, дядя Илья, можно и больше оставить, - хитро щурюсь я
и поворачиваюсь к гостю. - Как тебя величать-то будем?
Взгляд у меня настороженный, даже подозрительный, оценивающий, словом,
"деловой" взгляд, никакой приветливости в нем нет. Пусть чувствует, не к
новичкам попал, не к "лопухам", пусть сам подмазывается, ищет
расположения, доказывает, кто он есть и чего заслуживает в такой компании.
- Леха, - гудит он и тянет свою лапу.
- Садись, Леха, насмешливо говорю я и отвожу его руку. - Рано суешь. Скажи
лучше, как еще тебя кличут?
Но гость уверен в себе и спокоен.
- Если ты Витек, то я Леха, - снова гудит он. - А сунуть я могу и
по-другому.