"Аркадий Григорьевич Адамов. На свободное место ("Инспектор Лосев" #3)" - читать интересную книгу автора

моего неожиданного решения. - Мы зазря тоже никого не обижаем.
- И того, значит, не зазря, - вполне к месту интересуется Илья Захарович.
- За дело, выходит, а, Леха?
- За дело, - хмуро соглашается Леха.
- Как же вы с ним перекрестились, ежели ты первый раз в Москве, а он,
выходит, тутошний? - не отстает Илья Захарович.
- Он тоже из наших мест.
- Чего же вы его там не завалили, у себя? - удивляется Илья Захарович. -
Чего проще-то, лопухи?
- Значит, надо было так, - недовольно отрезает Леха и предупреждает: - Не
цепляйся, дядя Илья. Больше трепать об этом деле не буду. Нельзя.
- О! - поднимает палец Илья Захарович и обращается ко мне: - Видал, Витек?
Я ж тебе говорю, деловой мужик, - указывает он на Леху. - Вполне можешь
доверить ему... кое-что. Как он нам.
- Ну, так как, едем, что ли? - спрашиваю я таким тоном, словно проверяю
Леху, "деловой" он мужик или так, и в самом деле мелочь пузатая, как
выразился Илья Захарович, и можно ли вообще с Лехой иметь дело.
- Некуда пока ехать, понял? - горячо, даже с каким-то надрывом отвечает
мне Леха, как бы принимая мой вызов и изо всех сил демонстрируя
искренность. - У Чумы она, пушка-то. Его она. А маслят нет. Он чего хочешь
за них отдаст.
- Ну, а за чем дело?
- За Чумой и дело, - все так же горячо отвечает Леха, совсем утеряв свою
сдержанную солидность. - Мы как в тот вечер разбежались, так и не
сбежались пока. Побоялся я по тому адресу идти, куда меня ночевать
определили. К бабке одной. Вот к вам, значит, прибился. Ну, Чума меня и
потерял. И я про него пока ничего не знаю.
- Ну и что дальше? - холодно и напористо продолжаю спрашивать я, словно
экзаменуя Леху.
- А дальше вот - звоню Музке-Шоколадке, бабе его, - охотно продолжает
Леха. - Она по телефону темнит. Чуму даже называть не хочет. Встретиться,
говорит, надо. В городе. К себе, видишь, не пускает.
- А вообще-то ты с ней знаком?
- Какой там знаком. Издаля видел два раза.
- Чума у нее живет?
- Хрен его знает. Может, и у нее.
- Ну, и как же ты его теперь найдешь? - спрашиваю я.
- А вот с Музкой-Шоколадкой в четыре часа свидимся, она и скажет. Отсюда
до Белорусского вокзала далеко?
- Отсюда куда хочешь далеко, - рассеянно отвечаю я. - Это же конец Москвы.
Однако и болтлив же стал Леха. С чего бы вдруг? Неужто так напуган?
Положение у него, конечно, такое, что не позавидуешь. Это он видит.
Вот-вот задымится, если не сгорит. Хотя на паникера он никак не похож. Он
мне кажется парнем крепким. Впрочем, чужая кровь на руках многое меняет в
психике. И состояние его сейчас необходимо использовать.
- Ты помни. Намертво себе заруби, - внушительно говорю я ему. - Если за
тобой мокрое дело, это всегда может вышкой обернуться. И ты тут никому не
верь. Ни богу, ни черту. Вот твой Чума, к примеру. Ты его как знаешь?
- Этот по гроб свой.
- По гроб никто не свой, помни. Ни брат, ни сват. Только мать, понял? У