"Айзек Адамсон. Тысячи лиц Бэнтэн ("Приключения Билли Чаки" #3)" - читать интересную книгу автора

классического японского ландшафта, где все мелочи дотошно соединены в
максимальную гармонию, а растения подстрижены и подрезаны, и вообще над ними
трясутся, как над хилыми детишками. При взгляде на этот сад хотелось не
медитировать, а хвататься за мачете.
Рядом с домом блестел под солнцем маленький пруд. Две дорические
восьмифутовые колонны подпирали воздух там, где, как я понял, был парадный
вход. Между колоннами торчал мужик в старомодном костюме дворецкого,
прямиком из благонравного британского детектива. Он как будто стоял там уже
лет двадцать и еще не закончил эту процедуру.
- Добрый день, господин Чака, - поздоровался он. - Полагаю, вы здесь
ради встречи с господином Накодо, так?
- Как скажете, - ответил я.
Дымку над головой сверлило добела раскаленное солнце. Я слушал цикад,
ворон и далекие автомобильные гудки; шуршал остроносыми ботинками по дорожке
и думал, за каким же чертом я сюда приперся. А потом вслед за слугой зашел в
дом.
Я, по обычаю, скинул ботинки, а слуга протянул мне пару блестящих
пластиковых шлепанцев с именем Накодо на подошве, напечатанным китайскими
иероглифами. Потом слуга отфутболил меня другому парню в таком же костюме
дворецкого. Тот повел меня сквозь шикарный лабиринт, который этот господин
Накодо звал своим домом.
По-моему, дизайнер интерьеров сговорился с ландшафтником, поскольку дом
выглядел что твой ночной кошмар после целого дня, проведенного в музее с
толпами народу. Картины, скульптуры и всякие дорогущие штучки были кучами
напиханы по всем углам и щелям. Сдается мне, что коллекцию подбирали так же
тщательно, как обычную банду линчевателей. Наверняка этот хлам стоил дороже,
чем вея моя зарплата за три или четыре оборота печного колеса смерти и
реинкарнации.
Поплутав по закоулкам и очутившись в маленькой комнате, я развалился в
шикарном кожаном кресле. Дворецкий сказал, что господин Накодо вскоре
присоединится ко мне, и предложил чаю или кофе. Я отказался, и слуга ушел,
оставив меня в кабинете. В сравнении с другими комнатами кабинет был
практически пуст. Окна затянуты тяжелыми шторами, в центре комнаты
громоздится огромный стол, а стены увешаны черно-белыми снимками в рамках.
Минуты, прихрамывая, бежали друг за дружкой, я сидел в кресле и
пересчитывал пылинки там и сям. Пылинок нашлось немного. Не успел я
заскучать, как услышал позади жужжание.
В трех-четырех футах от меня сидел старик в инвалидном кресле.
Невозможно хрупкое тело сплошь укутано в узорчатое многослойное кимоно, а
над узлом черной и золотистой ткани торчит голова. Меня как стукнуло - этот
сморчок сидит тут с самого начала, с тех пор как я зашел в комнату. Старик
беззубо улыбнулся в мою сторону, и я осклабился в ответ.
- Мы пробуждаемся от глубокого сна длинной ночи, - заявил он, качая
головой и ухмыляясь. Его череп туго обтягивала кожа, тонкая, как пергамент.
- Чего?
- Мы пробуждаемся от глубокого сна длинной ночи.
- Это уж точно, - согласился я, не въезжая, о чем это мы вообще. - Вы
господин Накодо?
Сморчок не ответил. Захлопнул рот, и его лицо обмякло. Потом он снова
едва слышно заскрипел: